Гор Видал - Император Юлиан

Я не присутствовал на этой исторической встрече, но те, кто был тогда на совете, рассказывали мне впоследствии, что Домициан вел себя просто возмутительно и всеобщие симпатии на этот раз были на стороне оскорбленного цезаря.

Галл тотчас нанес ответный удар: он повелел арестовать Домициана, обвинив его в оскорблении величия. Чтобы придать аресту видимость законности, он объявил своим солдатам общий сбор и приказал советнику по вопросам юстиции, квестору Монцию, проинструктировать стражу, как следует себя вести в подобного рода случаях. Монций, человек пожилой и опытный, был большим педантом в том, что касалось строгого соблюдения формальностей. Он открыто заявил Галлу, что у того нет никакой власти над префектом, исполняющим личный указ императора. Галл пропустил это замечание мимо ушей.

Тогда Монций пошел к солдатам и объяснил, что решение Галла арестовать Домициана не только незаконно, но и чрезвычайно опасно, и что любой солдат, выполняющий такой приказ, совершает государственную измену. "А если вы все же решились арестовать префекта, посланного императором, то сначала сбросьте с пьедесталов статуи императора - бунтовать, так честно", - закончил он.

Солдат эти слова привели, мягко говоря, в замешательство, но их сомнения длились недолго. Услышав о поступке Монция, Галл бросился на плац, где все еще стояли его солдаты, и обратился к ним со страстной речью, в чем он был столь искусен.

- Я в опасности. Вы тоже в опасности. Мы все в опасности из-за проклятых заговорщиков, а ведь кое-кто из них засел даже в моем совете. - Тут Галл резко повернулся к мужественному старику Монцию. - Да-да, в заговоре участвует даже квестор Монций, и он замышляет не только против меня, но и против Констанция. Он заявляет вам, что я не волен арестовать обнаглевшего префекта только потому, что он, видите ли, послан императором! Но мне даровано право призвать к порядку любого чиновника, находящегося в пределах Восточной империи. Если я не наведу в Антиохии железный порядок, то нарушу свою присягу Констанцию… - И так далее, и тому подобное.

Галл не кончил еще своей речи, а солдаты уже перешли на его сторону. Начали они с того, что убили на его глазах Монция, а Галл и пальцем не пошевелил, чтобы его защитить. Затем солдаты направились в преторий, и никто даже не пытался остановить их. Они нашли Домициана в кабинете военного коменданта, на втором этаже, и скинули несчастного префекта с лестницы (лестница эта очень крутая; как-то, поднимаясь по ней, я пребольно подвернул ногу). После этого солдаты протащили трупы Монция и Домициана по улицам Антиохии.

Галл сам ужаснулся делу своих рук - у него хватало войска для защиты Антиохии, но солдат было явно недостаточно для того, чтобы противостоять Констанцию. Между тем было ясно: открытой схватки теперь не избежать. Тем не менее Галл продолжал делать вид, будто исполняет волю императора. Он ввел в городе военное положение и арестовал всех, кого подозревал в преступных замыслах против своей особы; таковых набралась добрая половина городского сената. Что до меня, то я счел за лучшее переждать это смутное время в Дафне.

Затем Галл учредил военный трибунал и представил на его суд всех, кого обвинил в измене. Во время допросов его супруга Констанция сидела за занавесом и слушала показания свидетелей; время от времени она высовывалась, чтобы задать вопрос или высказать свое мнение, - все это превращало суд в позорный спектакль. Судьи были готовы счесть любой слух непреложным фактом, и в городе не было человека, который бы не опасался за свою голову.

Однажды тайный осведомитель обнаружил в красильне хламиду пурпурного цвета, какую позволяется носить лишь царствующим особам. Из этого, естественно, сделали вывод: ее изготовили для некоего заговорщика, метящего на место Галла. Владелец красильни благоразумно бежал, но остались его бумаги. В них ничего не говорилось о пурпурной хламиде, зато нашлось письмо от какого-то диакона с вопросом, "когда будет готов заказ". Этого оказалось достаточно: хотя никакими другими уликами, кроме письма, тайная полиция не располагала, "заказом" сочли пурпурную одежду. Ни в чем не повинного диакона арестовали, подвергли пытке, отдали под суд и казнили; таково было "правосудие" времен Галла.

Не сумев выманить Галла в Милан, Констанций вызвал к себе сестру. Констанция отправилась в путь, будучи в полной уверенности, что сумеет уладить разногласия между мужем и братом, но по дороге заболела лихорадкой и умерла. Для Галла это означало конец. К этому времени он был уже готов объявить себя Августом Восточной Римской империи, но у него не было войска, чтобы противостоять Констанцию. Таково было положение Галла, которое никак нельзя назвать завидным.