Михаил Шишкин - Взятие Измаила

Всякий человек носит в себе музей, носит его даже против собственного желания, как мертвый придаток, как труп, как угрызения совести; ибо хранение

— закон коренной, предшествовавший человеку, действовавший еще до него. Эта инстанция не суд, ибо по всему сданному сюда, в музей, восстановляется и искупляется жизнь, но никто не осуждается. Для музея самая смерть не конец, а только начало; подземное царство, что считалось адом, есть даже особое специальное ведомство музея. Дать священное направление мысли человеческой и ставить себе целью собирание всех людей в общий отеческий дом, в музей, в дом Отца небесного, Бога всех земных отцов, в дом, который, будучи музеем, есть в то же время и храм. Любимые серьги императрицы (одна поломана), куски ее платья, стекло из ее очков, признанное благодаря своей особой форме, и проч. Пряжка от пояса царевича, пуговицы и куски его шинели и проч. Шесть металлических планшеток от корсетов. Искусственная челюсть доктора Боткина. Свердлов стоял во главе преступления. Юровский был его исполнителем. Оба они евреи. Вы говорите, что на нас поднимутся с оружием в руках, если раскусят, в чем дело, раньше времени; но для этого у нас в запасе такой терроризирующий маневр, что самые храбрые души дрогнут: метрополитеновые ходы [1] В России, в столицах, эти подземные трамвайные ходы еще не устроены, но попытки «международного» комитета их устроить в Петербурге и Москве уже были. будут к этому времени во всех столицах, откуда они будут взорваны со всеми своими организациями и документами стран.

Наше правление будет иметь вид патриархальный, отеческой опеки со стороны нашего правителя. Народ наш и подданные увидят в его лице отца, заботящегося о каждой нужде, о каждом действии, о каждом взаимоотношении как подданных друг к другу, так и их к правителю. Тогда они настолько проникнутся мыслью, что им невозможно обходиться без этого попечения и руководительства, если они желают жить в мире и спокойствии, что они признают самодержавие нашего правителя с благоговением, близким к обоготворению. Я забыл свою тему. Так вот, даже и задевая кой-кого «невинного», следовало «сделать что следовало» и с остальными 120. И Россия не была бы потрясена и не покачнулась бы от 6-8 тщеславных вонючих убийц. Серенького полковника не жалко. Смотрю, замечаю и не дивлюсь. А может, он вовсе не так страшен, этот ваш Страшный суд? Чего мы такого уже здесь не видели? Тоже мне суд. И не даде ему хомута.

Брат же убоги, видя, что брат его пошел на него бити челом, поиде и он за братом своим, ведая то, что будет на него из города посылка, а не идти, ино будет езда приставом платить. Убогий же нача с полатей смотрети, что поп с братом его ест, и урвася с полатей на зыбку и удави попова сына до смерти. Бедный же, веды себе, что погибель ему будет от брата и от попа, и умысли себе смерти предати, бросися прямо с мосту в ров, хотя ушибьтися до смерти. Бросяся, упаде на старого, удави отца у сына до смерти; его же поимаше, приведоша пред судию. Коли он лошади твоей оторвал хвост, и ты у него лошади своей не замай, до тех мест у лошади вырастет хвост, а как вырастет хвост, в то время у него и лошадь возьми. Коли де у тебя ушиб сына, и ты де отдай ему свою жену попадью до тех мест, покамест у попадьи твоей он добудет ребенка тебе. Взыде ты на мост, а убивы отца твоего станеть под мостом, и ты с мосту вержися сам на него — такожде убий его, яко же он отца твоего.

И отыде убогии в дом своей, радуясь и хваля Бога. Судья наденется, ну, милая, что-нибудь худое: тоже шубу выворотит, либо что, ну, и бороду в рот возьмет, чтобы ня знали хто. Да и на голову каку шапку худую. Опоясавши, так пузо сделано, тут какая-нибудь тряпка, а в руках какая книжка. Он в нее и не глядит. А этот судья, ён должен быть толше всех. Ну, милая, поймают и подводют девушку с парнем, кто вместе гуляет. А судьи там на лавках стоят, нарядивши в шубах, плетки такие у их в руках, и говорят: «Зачем на суд подал?» Парень: «Да вот, я принес лык в пучню, чтобы дала в ручью». Девке: «Сколько время гуляешь, а все не покрываешься?» — «Капустка моя посередке сгнивши». — «К тебе парень ходил?» — «Ходил». — «Живое мясо в руках носил?» — «Носил». — «Куда дявала?» А она и так и сяк, все равно припирают: «Говори!» Ну, сейчас ее начинают плеткой стябать. Ну, кто отчаянный, смелости хватает, скажи: «В пячурку клала, в.изду ткала». Тогда тые отстают. А до того все плеткой ее стегают, если не признается, долго мучают. Парню говорят: «Ну а она табе киселек парила?» — «Парила». Его плеткой: «Стой ровней, говори смелей!» Потом приговор: «Лежали в яме, обторкались х…ми, народ нынче вольный, е… больно. Сто раз поцаловаться, один раз по.баться!» На сие он мне отвечал: Охотно я потщуся вопрос ваш полным изъяснением о всем ответствовать, и тем наипаче, что тихая езда сие позволяет, а быв в таких разглагольствованиях, и дорога нам покажется короче.