Максуд Кариев - Спитамен

— Странный ты человек, — промолвил охотник, брови его разомкнулись, и он улыбнулся. — Поначалу я принял тебя за блаженного, а ты говоришь толковые вещи… С юных лет я любил охотиться и всегда находил в этом удовольствие. А ты хочешь отвратить меня от любимого занятия… Я выслушал тебя из почтения к твоим сединам, — он склонил голову и прижал к груди обе руки, затем резко выбросил их вперед: — А теперь иди своей дорогой, да окажется она у тебя легкой.

— Нет, сынок, и шагу не сделаю, пока при мне не выпустишь на волю эту красавицу… Если же кинжал твой возжелал крови, то обернись и посмотри туда, во-он за те дальние горы. Видишь, как над их белыми вершинами потемнело небо? Видишь?..

— Должно быть, идет гроза…

— Гроза? В эту пору года?.. Нет, ловчий, это не тучи над горами сгустились. Небо заволакивает дым вражеских костров. Да, к Согдиане близится беда…

— Что ты болтаешь, старик? Ты, похоже, и впрямь блаженный. От слов твоих веет холодом.

— Эх, благородный человек, от праведных слов не всегда веет ароматом роз. Не время расходовать стрелы на дичь, когда ноздри уже улавливают запах дыма чужих костров…

— Довольно, старик, а то чего доброго накаркаешь! — резко сказал охотник и, заслонившись ладонью от солнца, оглядел небо над горами. — Македонский царь грозится отомстить персам за те беды, что они на протяжении века причиняли их земле, за то, что брали с них дань. Но вряд ли он осмелится переправиться через Геллеспонт. Я получил от Дариявуша повеление — спешить с войском к реке Гранику. Вот и решил в последний раз поохотиться в родных горах перед тем, как выступить. А ты мне все испортил…

— Тогда спеши. Македонский царь уже переправился через Геллеспонт и вонзил свое копье в берег, где начинается империя Ахеменидов.

— Откуда тебе это известно, старик?! — сурово спросил охотник. — Мне таких вестей мои гонцы не доставляли.

— Эх, сынок, сынок, тех, кто тебе их должен был доставить, давно нет в живых. Враг силен и коварен.

Охотник негромко свистнул, и пощипывающий траву конь быстро подошел к нему. Хозяин ласково похлопал его по шелковистой холке и обернулся к старцу:

— Ты, наверное, из тех, кто слышит голоса ангелов и видит то, что не дано видеть простым смертным?

Старец молча кивнул. Солнце на миг зашло за облако, и он почти слился с шероховатой поверхностью камня, и охотнику показалось, что с ним разговаривает сама скала.

— Тогда ты прав, я должен спешить, — сказал он.

— Скажи, из каких мест ты родом и как твое имя, чтобы я знал, за кого мне молиться.

— Я Спитамен. Родом здешний. Эти горы и долины служат мне домом…

— Таким я тебя и представлял. Наконец довелось увидеть своими глазами. Я некогда хорошо знал твоего отца. Выходит, ты наш, пенджикентский.

Отец Спитамена был в Согдиане одним из влиятельнейших аристократов. Рассказывают, что происходил он из рода самого Сиявуша. Однако со стороны ли матери, со стороны ли отца приходился он родичем легендарному правителю и батыру, никто точно не помнит. Отец его владел не слишком многочисленными отарами, которыми определяется богатство горцев, зато далеко, в самой Согдиане и за ее пределами, разошлась слава о выводимых им породах лошадей. Из дальних стран, тратя на дорогу месяцы, прибывали к нему люди, чтобы купить породистых лошадей или на что-нибудь обменять. И этот человек, будучи тогда еще молодым, приезжал в его становище в числе нанятых табунщиков. Не сводя со Спитамена зеленых пронизывающих глаз, старец пытался определить, насколько сын похож на отца. Затем сказал:

— Сатрап Бактрии Бесс выступил с войском еще вчера. Намич оповещен об этом. И гонцы его мчатся сейчас, настегивая коней, к согдийским феодалам — Оксиарту, Катану, Хориёну — с приглашениями на большой совет. Похоже, грядет великая битва. В ней и меч одного воина может перетянуть чашу весов, которыми Боги будут делить между царями успех и неудачу.

— Если у злой собаки длинная цепь, она покусает многих, — задумчиво проговорил Спитамен. — Надо постараться эту цепь укоротить.

— У македонского пса вовсе нет никакой цепи.

— А цепь этих гор? Чем не цепь для него?.. Когда он узнает, как умеют сражаться воины Согдианы и Бактрии, вряд ли отважится перейти через эти горы. Уж мы постараемся, чтобы у него не осталось сил сюда добраться!..

— Говорят, Македония тоже горная страна. Воины их царя имеют крылья, и горы для них не помеха.

Связанная лань у ног Спитамена забилась, мотая головой и издавая жалобные стоны, словно плача. Охотник нагнулся и одним махом перерезал путы на ее ногах. Лань вскочила, постояла несколько мгновений, шатаясь и словно не веря в свою свободу, нервно подергивая влажными ноздрями, сделала пружинистый скачок и в мгновенье ока исчезла в зарослях.