Берды Кербабаев - Решающий шаг

В одиннадцать часов Эзиз и Осипов дружески встретились в степи и мирно уселись на берегу арыка.

Осипов вынул серебряный портсигар и предложил закурить. Опасаясь отравы, Эзиз грубыми пальцами нерешительно вытянул одну папиросу. Поняв его опасения, Осипов, не глядя в портсигар, небрежно взял первую попавшуюся папиросу и, чтобы рассеять подозрения, первый закурил, потом протянул спичку Эзизу. Голубоватый дымок поплыл в чистом воздухе. Кизылхан стоял поодаль, держа руку на раскрытой кобуре револьвера. Адъютант Осипова не спускал с него глаз.

После обязательных приветствий Осипов обратился к Эзизу:

— Эзиз-хан, хотя тебя и изображают страшным врагом советской власти, я в это не верю. Твоя история мне известна. Ты один из тех, кто в свое время восстал против царского правительства и даже вынужден был покинуть родную страну. Я считаю тебя настоящим революционером. Поэтому я и не теряю надежды договориться с тобой. Вот мы сидим здесь, в степи, нам нет нужды опасаться друг друга. Давай сотрем ржавчину с наших сердец.

Слова ташкентского комиссара удивили Эзиза. Помня прежние встречи с представителями Тедженского совета, он ожидал, что его прежде всего спросят: «Ты подчинишься советской власти? Сдашь или нет оружие добровольно?» И он приготовился отвечать с надменным высокомерием, как подобает хану... Покашляв от непривычной папиросы, он медленно поднял на Осипова свои налитые кровью глаза и ответил грубым, хрипловатым голосом:

— Товарищ Юсуп! У сумасшедшего — прямое слово. Я враг тому, кто хочет угнетать мой народ, будь то царь или советы. Но тому, кто смотрит на мой народ милосердным взглядом, я друг, будь то мусульманин или неверный.

Манера Эзиза говорить понравилась Осипову.

— Эзиз-хан! — снова заговорил он. — Ты укрепляешь мои надежды. Но скажи: что послужило причиной того, что ты отвернулся от советской власти? Мне известно, что безрассудные красногвардейцы, врасплох напав на тебя, помутили твое сердце. Скажи откровенно, почему у тебя произошла ссора с теми, кто стоит во главе Тедженского совета?

— Юсуп, хотя в вашем совете сидит человек из народа, как я, его волей управляет другой.

— Понимаю, это Куллыхан.

— Не один Куллыхан, с ним и другие царские чиновники.

— Если мы устраним Куллыхана из совета...

Эзиз, прервав комиссара, ударил плетью по голенищу своего сапога.

— Не в том дело, Юсуп! Если вы не уберете Куллыхана, то, вероятно, я сам это сделаю. Я хочу, чтобы свободу народа не прятали в городской сундук, а отдали ему самому. А кому захочет народ вверить свою судьбу — тебе или мне, — это его дело.

Осипов сломал веточку гребенчука и стал ковырять сырую землю между ногами. Он подавил готовый вырваться зевок, помолчал и спросил:

— Значит, Тедженский совет, вопреки советскому закону, держится политики великодержавного царизма, — обижает туркмен? Так?

— Да так. Иначе, какое дело русскому солдату до вражды между нами, между мною и хромым мирзой? Если б к нему не подоспела помощь из Ашхабада, Куллыхану ли тягаться со мной?

Осипов снова вынул портсигар. Эзиз на этот раз взял папиросу безо всяких колебаний. Выпустив струю дыма, Осипов неожиданно предложил:

— А что, Эзиз-хан, если бы тебе перебраться в город и самому возглавить...

Эзиз, грубо прервав комиссара, вскочил и швырнул недокуренную папиросу в колючки. Кизылхан схватился за рукоятку револьвера. Адъютант Осипова тоже зашарил рукой по поясному ремню. Переводчики, ничего не понимая, испуганно посмотрели в глаза друг другу. Осипов, вскочив на ноги вслед за Эзизом, с недоумением глядел на него.

— Эзиз-хан, что я такое сказал?

Главарь нукеров потряс своей плетью:

— Слепой даст украсть свой посох только один раз! Перебраться в город? Нет, в эту ловушку вы меня не заманите!

Осипов заговорил почти заискивающе:

— Вполне понимаю вас, Эзиз-хан. Один раз вы были обмануты, теперь у вас все основания сомневаться. Но, Эзиз-хан, я прошу вас об одном: не считайте меня сейчас представителем власти, а примите как друга, в крайнем случае просто как знакомого, который не питает к вам никакой вражды. Я приехал не угрожать вам, не обманывать, а поговорить с вами по душам. Поверьте мне в этом!

Затем, взяв Эзиза под руку, Осипов направился с ним по тропинке, меж зарослями колючки. Переводчик хотел последовать за ним, но он остановил его и позвал переводчика Эзиза.

Они стали прогуливаться взад-вперед. Запах красноватых цветов гребенчука смешивался с ароматом надушенных папирос. Встревоженные пичуги, оставив свои гнезда в верблюжьей колючке, взлетели из-под ног с жалобным писком. Молодые цепкие листочки цеплялись за одежду, к сапогам приставала влажная трава. Но увлеченные собеседники ничего не замечали. Осипов всячески старался расположить к себе Эзиза. Хотя Эзиз и не верил его словам, все же заманчивые обещания заставили его прислушаться. Но когда Осипов осторожно повел разговор об английской миссии в Иране, Эзиз сразу остановился и хмуро посмотрел на ташкентского комиссара, истинных намерений которого он так и не мог понять.