Берды Кербабаев - Решающий шаг

После ухода Артыка Нияз-бек не сразу решил, как ему держать себя с человеком, прибывшим к нему, очевидно, по важному делу. Слово «турок» заставило его сердце забиться радостно и тревожно. Оно открывало такие перспективы... Однако Нияз-бек постарался взять себя в руки. «Кем бы ты ни был, а я тебя не звал», — мысленно проговорил он и вопросительно посмотрел на гостя. Тот повторил:

— Эфенди (Эфенди — господин (турецк.)), я — османский турок.

— Осман?.. Рад тебя видеть.

— Меня зовут Хамид-бек.

Если бы это слышали Артык или Эзиз-хан, они подумали бы, что существуют люди, похожие друг на друга, как две половинки разрезанного яблока, и не смогли бы подавить сомнений. Но Нияз-бек, сомневаясь в национальном происхождении гостя, принял на веру его имя.

— Откуда вы прибыли, уважаемый Хамид-бек?

— Я из Стамбула...

— Из Стамбула?

— Побывал у Нури-паши...

Слово «Стамбул» так же волновало Нияз-бека, как и слово «осман». Имя Нури-паши приятно ласкало слух: Нияз-бек знал, что так зовут командующего турецкими войсками, вступившими на Кавказ.

— А куда держите путь? — спокойно продолжал хозяин, как будто в той откровенности, с которой говорил гость, не было ничего необычного.

— К вашему превосходительству, эфенди.

— Ко мне?

В этом вопросе Нияз-бека уже проглядывало удивление и даже недоверие. Гость оглянулся на дверь и ближе наклонился к хозяину.

— Я благодарю аллаха за то, что именно мне оказана честь посетить ваше превосходительство.

Странный гость говорил, путая туркменские и турецкие слова. Нияз-бек не все понимал, но основная суть для него была ясна. Не доверяя так слепо, как Эзиз, хотя этот визит и отвечал его тайным стремлениям, он вежливо намекнул на необходимость предъявить документы.

Хамид-бек, еще раз удостоверившись, что они одни, быстро и ловко достал из-под фальшивых подметок своих коричневых ботинок бумаги, завернутые в тонкий прорезиненный шелк, и почтительно подал их Нияз-беку.

— Эфенди, — сказал он, при этом понижая голос до шепота, — если эти бумаги попадут в руки русских, все равно — красных или белых, мне грозит смерть. Но я доверяю вам, как брату, свою кровь и жизнь.

Нияз-бек развернул один из документов и кое-как разобрал написанное. Это был турецкий паспорт на имя Хамид-бека, уроженца Стамбула. Другой документ был удостоверением на то же имя, подписанным самим Нури-пашой. Теперь у Нияз-бека не осталось больше сомнений в том, что перед ним сидит настоящий османский турок, и его черные глаза заулыбались гостю:

— Хамид-бек! Приходящий — богатство в доме, уходящий — нищета. Благодарение аллаху за ваш приход! Я готов служить вам.

— Я счастлив быть вашим гостем, ваше превосходительство...

Не прошло и часа, как скромная комната, в которой Нияз-бек принял Артыка, неузнаваемо изменилась. Вместо грубой домотканой скатерти, разостланной на ковре, и простого угощения, на столе, покрытом белоснежным полотном, появились вина, ликер, разнообразные закуски. Хамид-бек, завладевший волей хозяина, чувствовал себя как дома. После сытного завтрака разгоряченные напитками гость и хозяин расположились на ковре, подложив под бок пуховые подушки, услужливо поданные тем же молодым молчаливым джигитом, который исполнял у Нияз-бека обязанности денщика. Он же разостлал между ними узорную скатерть, перенес сюда ликер и подал чай. Казалось, теперь странный гость спешил выполнить свое обещание, данное Нияз-беку в первую минуту, — раскрыть перед ним свое сердце. Но внимательный наблюдатель без труда заметил бы, что Хамид-бек, отвлекая внимание хозяина, несколько раз подменял ликер в своем бокале остывшим чаем. Он хотел казаться более пьяным, чем был на самом деле, старался укрепить веру Нияз-бека в то, что он вполне откровенен и искренен.

— Нияз-бек! — воодушевленно говорил он. — Вы были русским офицером. Теперь вы — сын и представитель своего народа... Вы понимаете, все мы — братья по крови. Сколько уже лет наши народы живут в горькой разлуке. Враги грызут наши кости...

Нияз-бек был одним из организаторов «Кокандской автономии». Он сам не раз выступал перед колеблющимися с туманными речами в исламистском духе. Но сейчас он впервые ощущал дыхание той силы, которая, как ему казалось, действительно могла стать могучей опорой автономистов и к тому же нуждалась в нем, Нияз-беке. Иначе зачем же прибыл к нему посланец Стамбула и Нури-паши?.. Короче говоря, если Эзиз-хан слепо доверился Абдыкерим-хану, то Нияз-бек последовал за ним с открытыми глазами. Но, несмотря на двойное опьянение — от сладких вин и от еще более сладких мечтаний, у него оставалась еще доля здравого смысла.