Берды Кербабаев - Решающий шаг

Мавы не тронулся с места.

— Кто хочет, пусть будет бедным! Я не бедный. Я теперь сын Халназар-бая! Пшеница моя.

— Мы знаем, чья это пшеница, но не понимаем, как ты стал сыном бая.

Мавы не хотел и слушать Артыка:

— Завидуешь моему счастью? Уходи с дороги!

— Мавы, ты повернешь верблюдов или нет? — уже строго спросил Артык, начиная сердиться.

Мавы ударил осла цепочкой и крикнул:

— Не поверну!

Ашир, уже давно стоявший наготове подле Мавы, хлестнул его ладонью по уху:

— Вот, если не повернешь!

Когда Ашир еще раз замахнулся, Мавы умоляюще поднял руку:

— Не бей! Поверну...

Гандым засыпал в яму пять верблюжьих вьюков пшеницы, прикрыл сверху землей и замазал глиной. Раньше он, может быть, и побоялся бы это сделать, но теперь чувствовал себя под крепкой защитой. Раз сам начальник аульного войска встал на его сторону, никто его не посмеет тронуть. А если повстанцев и постигнет неудача, думал он, так все равно бедствия хуже голода он не встретит.

Артык и Гандыму нашел кобылку. Гандым приторочил к седлу пестрый чувал, который Биби соткала весной.

Артык спросил

— Дядя Гандым, а чувал зачем?

— Хм!.. А добычу возьмем, добычу?.. Что ж, у кого есть пшеница, у того от зеленого чая и сахара живот не заболит!

У Артыка было сильное желание раздать дейханам всю пшеницу Халназар-бая. Некоторые даже подстрекали его к этому. Но он боялся, что повстанцы увлекутся дележом и забудут о главном. Поэтому он решил раздать байскую пшеницу после нападения на город.

Мелекуш широкими шагами ходил вокруг своего колышка, косил глазом, ржал. Артык подошел к нему, погладил, затем, подняв уздечку, валявшуюся в стороне, надел на коня. Мавы успел скрыться от грозного начальника повстанцев. Старшего сына Халназара не было дома. Но Баллы, выйдя из крайней кибитки, закричал:

— Э-эй, что вы там делаете с конем?

— Нам нравится этот конь. А ну, Баллы-хан, принеси-ка седло!

Баллы подбежал, ухватился за повод, стараясь вырвать его из рук Артыка.

Артык насмешливо взглянул в его сердитое, красное от натуги лицо и сказал:

— Баллы-хан, мы просим дать нам коня.

— По просьбе конь не дается! — огрызнулся Баллы.

— О, так не бывает!

— Вот и бывает!

— Баллы-хан, такая жадность байскому сыну не к лицу.

— Говорю вам: пока меня не уложите, коня не возьмете!

Ашир больше не мог стерпеть и крикнул:

— Если будет нужно — уложим и тебя и всю твою родню! Иди и живо неси седло!

— Не принесу!

Ашир, сидя на своей кобыле, наступал на него:

— Не принесешь?

— Не принесу!

— Вот получай, если не принесешь!

Витая ременная плеть Ашира со свистом опустилась на спину Баллы, одетого в тонкий халат. Вероятно, этот удар был сильнее того, который обрушился на Са-хата Голака. Баллы вскрикнул и съежился от удара.

Артык тоже взмахнул рукой — и засвистели плети. Баллы заорал благим матом.

На его крик сбежались женщины из кибиток халназаровского ряда. Они притащили седло, попону, всю сбрую Мелекуша и вырвали из-под плетей Баллы.

Артык прикрепил к поясу саблю, закинул за плечо халназаровскую двустволку и, вскочив на Мелекуша, легкой рысью повел его вдоль ряда кибиток. Всадники двинулись вслед за ним. Садап-бай, еще не успевшая оправиться от огорчений, причиненных побегом Айны, упала на землю и запричитала. Только Мехинли, не поняв ничего в том, что произошло, спокойно стояла у черной кибитки и, покусывая палец, смотрела на все удивленными глазами.

Во главе полусотни дейхан Артык направился в сторону города. За нестройной толпой всадников поднялось облако пыли. Как и все женщины аула, Айна стояла у кибитки и смотрела на всадников. При виде почета, который выпал на долю Артыка, она почувствовала гордость за него.

Повстанцев с каждым часом становилось все больше и больше. Конница Эзиза росла, ширилась, подобно потоку в весенний ливень. Присоединялись все новые группы дейхан из аулов, встречавшихся на пути. Топот копыт наполнял все вокруг. Тедженские заросли кустарников никогда не видели такого огромного количества всадников. Повстанческое войско заполняло все пути, все тропинки. Об опасности никто не думал, кругом шутили, балагурили. Ехали точно на праздник.

Среди всадников, то вырываясь вперед, то отставая, вертелся на рослом чистокровном коне Хуммет, покрикивая и подбадривая людей.

— Вперед, молодцы, вперед! Сегодня уничтожим врага! — крикнул он в последний раз и, спустившись в пересохшее русло арыка, погнал коня в город.