Патрик Рамбо - 1968

— Правда?

— Мы знаем это из достоверных источников. Так что сейчас в «Одеоне» появилось уже настоящее оружие, а не игрушки.

Пробка была ужасная, Париж был заблокирован. Городской транспорт перестал ходить, и люди поехали на работу на своих машинах, так что теперь все двигались черепашьим шагом, если двигались вообще. Опаздывая, водители парковались как попало, наискось ставя машины на тротуар, хватали свои портфели и спортивным шагом отправлялись дальше. Множество служащих шло прямо между машин, оптимисты пытались добраться автостопом, как только на перекрестке дорога становилась немного свободнее.

— Мы победили! — сказал Эрик блаженным голосом.

— В том смысле, что везде царит хаос?

— Люди разговаривают друге другом! Видите, они разговаривают, а не запираются в своих норах.

Это была правда, и префект Гримо сам видел: ни парижане, ни бастующие, вечно нуждающиеся жители предместий не проявляли никаких признаков раздражения, люди улыбались друг другу, беззлобно обменивались мнениями, шутили. Все аплодировали старику в костюме «принц уэльский», который ехал на скрипящем довоенном велосипеде. На бензоколонках выстраивались очереди, водители доставали из багажников канистры, никого не обвиняя. Дух солидарности витал в воздухе, и каждый постепенно привыкал к неразберихе.

Огромные железные контейнеры с мусором были переполнены, отбросы валялись на тротуаре. Марианну это позабавило:

— Вы заметили? Ни одной крышки! Их реквизировали и пустили на щиты.

Вернувшись в префектуру, Морис Гримо первым делом позаботился о том, чтобы консьержкам выдали в мэрии специальные бумажные пакеты, куда можно будет сложить собранный мусор. Если забастовка мусорщиков продлится еще долго, придется задействовать армию и военные грузовики.

На авиабазе в Эвре отменили все увольнительные. Корбьер узнал об этом, поздно вечером вернувшись из Парижа, где провел невеселые выходные. Он не смог повидаться ни с кем из друзей, которые растворились где-то в городе, а когда позвонил домой к Порталье, то напоролся на его отца, который сухо послал молодого человека куда подальше. В Сен-Лазаре его застигла полная остановка транспорта, пришлось голосовать при въезде в туннель Сен-Клод. Корбьера подобрала чета старичков. Он сел на заднее сиденье, рядом с немецкой овчаркой, которая перепачкала ему шерстью левый рукав военной формы и принималась дико выть при виде каждого жандарма на краю дороги.

Атмосфера на сто пятой авиабазе резко изменилась, склады оружия были защищены новыми решетками, к тому же Корбьер заметил необычные передвижения. Большинство призывников ничего не знало, но он побывал у себя в здании аэропорта и выяснил, что на краю базы разместились три батальона быстрого реагирования. Они вошли через боковые ворота, солдат отправили в кино, когда первые парашютисты погрузились на автобусы.

Корбьер заговорил об этом с сержантом в очках с толстыми, как бутылочные донца, стеклами, который помогал штемпелевать сегодняшнюю почту.

— Парашютисты? — переспросил сержант, — А, вон те, в боевом обмундировании? (В окно было видно, как они маршируют.) Это учения.

— Наверняка их отправят поближе к Парижу, — сказал Корбьер, чтобы разузнать побольше.

— Наверняка, — сказал сержант. — Серьезные ребята.

— Они могут начать стрелять в забастовщиков?

— Они политикой не занимаются. Они подчиняются приказу, как автоматы. Автомат не имеет ничего общего с политикой.

— А кто отдает приказы? Во всяком случае не офицеры, они почти все. заболели и сидят по домам.

— В Алжире, — сказал сержант, — я вообще не видел ни одного офицера во главе подразделения, ни единого. Я даже знавал одного унтер-офицера, который исчез за час до атаки с картой и компасом, и больше его никто никогда не видел. А тут тридцать рядовых галдят: «Что нам делать, сержант?» Я лично сделал все, что мог.

Поскольку большинства офицеров не было на месте, у Корбьера и унтер-офицеров, отвечавших за прием самолетов, было полно работы. Всех солдат, которые не смогли добраться до своих подразделений из-за забастовки, направляли в Эвре, их присылали туда почтовыми самолетами из Истра, Авора, Ландивизье, Дижона. Некоторым предстояло дожидаться здесь не один день, другие, исколесив всю Францию, прибывали сюда для отправки домой. Жуткий кавардак. Как бы его усилить? Как дезорганизовать авиабазу? Корбьер и его приятель с телетайпа, солдат второго класса Боке, спорили об этом до потери сознания.