Милий Езерский - Марий и Сулла. Книга третья

— Воля твоя, — поднял голову старый нотабль, — но прошу тебя: освободи меня от грабежа народа!

— Что ты сказал? Я не ослышался? Эй, Базилл, объясни безумцу, что грабеж и наказание — вещи разные…

Побледнев, нотабли молчали.

— Прикажешь? — спросил Базилл, взглянув на Суллу и подходя с поклоном к нотаблю.

— Чего ты от меня хочешь? — крикнул старик. — Если мой язык выговорил глупость, пусть император простит! Но я готов повиноваться воле…

Базилл взглянул на Суллу. Взгляд императора был настойчив, и когда, через несколько минут, из сада донесся вопль, нотабли вздрогнули.

— Успокойтесь, дорогие гости, — сказал проконсул, — и садитесь за стол. Ничего страшного не случилось. Старый болтун откусил себе язык.

Наступила тишина.

Во время попойки Сулла обратился к Лукуллу»

— Дорогой мой, дело мое завершено. Правителем Азии я назначаю Мурену, а тебя — квестором. Пора мне в Италию. Лето кончается, корабли в Эфесе готовы к отплытию, и Нептун будет, наверно, милостив ко мне и к моим храбрым легионам!

Однако Сулла не попал так скоро в Италию, как рассчитывал. Когда войска его сели в Эфесе на корабли и, пересекши в три дня Архипелаг, высадились в Пирее, император почувствовал внезапное недомогание и решил остановиться в Аттике для лечения.

У него была подагра — он испытывал боли в суставах, онемение членов, тяжесть в ногах: пальцы распухали и болели. Врачи предписали ему купанья в Эдепсе, находившемся в Эвбее.

Теплые серные ванны помогли. Оправившись от болезни, он разрешил войскам «запастись добычей» — начались грабежи. Сам император захватил богатую библиотеку Апелликонта и множество предметов искусства, которые предназначал для украшения римских храмов.

Устрашенные греки льстили «владыке мира», величая его превыше всех героев и полководцев, установили в Афинах в честь его праздник Суллею и воздвигли много статуй на агорах, в театрах и гимназиях.

Однако он был равнодушен: «Подлые эллины ненавидят нас и презирают, — думал он, — но льстят, боясь меня и моих легионариев. Теперь они не посмеют восстать. А если восстанут…»

Скрипнул зубами и приказал войскам двигаться на Патрас и Диррахион.

— В Италию! В Италию! — радостно кричали легионы, приветствуя императора, сидевшего на коне.

А он смотрел на этих мужественных ветеранов и думал:

«С ними я пройду всю Италию и восстановлю поруганную дедовскую власть на вечные времена».

Он отправлялся во главе сорока тысяч человек и тысячи шестисот кораблей, оставляя после себя в Элладеполное опустошение.

После смерти Мария главою республики стал Цинна. Его законы были направлены к улучшению жизни народа, и за ним шли рабы, вольноотпущенники и большинство италиков. Цинне казалось, что республика на правильном пути, однако кто-то ей мешал, а кто — Цинна не понимал.

Демократия, единая в ненависти к олигархам, но неустойчивая в своих целях, подчинялась сенату, который строил против нее козни.

Мульвию казалось, что всё идет хорошо. Только слухи о возвращении Суллы, волновавшие Рим, беспокоили его.

Популяры не давали Цинне покоя, требуя принять меры дляохраны республики от вторжения «врага отечества», но консул, зная от соглядатаев о немногочисленном войске Суллы, говорил:

— Стоит мне только крикнуть, и весь Рим подымится против злодея!

Однажды Цинна, находясь у Цезарей, поспорил с молодым Гаем, своим зятем, за которого вышла недавно его любимая дочь Корнелия.

Гай, сын брата Юлии, вдовы Мария, и жены его Аврилии, был еще молод, но уже выказывал большие способности: умный, образованный, он возразил тестю, когда тот повторил свое любимое выражение о готовности всего Рима выступить против Суллы:

— Не преувеличиваешь ли ты, дорогой отец? Сулла выдержал яростную борьбу против азиатских полчищ Митридата…

— Но не против римлян!

— Онразбил Фимбрию…

— Кто такой был Фимбрия? Пустой человек, щеголь, хвастун, смелый любовник…

— И храбрый воин! Разве ты сам не превозносил его, посылая с Валерием Флакком в Грецию?

Цинна нахмурился. Он сознавал, что зять прав.

«Но как помешать Сулле? — размышлял он, поглядывая на вдову Мария и думая, что она должна тотчас же выехать из Рима, лишь только Сулла высадится в Италии. — Берега охраняются плохо, и неизвестно, где он бросит якорь. И, конечно, нужно ожидать его со стороны Остии или ближайшей гавани к Риму. Завтра побеседую с Карбоном, и мы подумаем, что делать».