Юрий Крутогоров - Куда ведет Нептун

Поев жареной оленины, Таня сказала, что хочет спать.

Старейшина оставил ее одну. Таня услышала голос Ивана:

— Она поела?

— Я ей дал мяса.

Когда Таня вылезла из чума, в стойбище царила тишина. Рядом — озеро. Полярные гуси отлетали на юг. Стайка белых куропаток кружилась над пустынной тундрой, не ведая об иных гнездовьях. По свежему насту — пока спала, выпал снежок — петляли запутанные, точно крестом вышитые, следы тундровой мыши. Морская чайка, похожая на выхлоп из пушки, упала вниз. Отчаянно пища, отяжелев от добычи, ринулась на середку озера. Меж моренных камней Таня увидела двух гусенят. Они не могли подняться на крылья. Таня наклонилась над птицами. Взяла в руки, завернула в платок.

Вернулась в чум, перевязала птицам лапки, стала ждать, что будет дальше. Наконец ее окликнул старик Иван:

— Русская женщина, выходи. Обратно поедем!

Таня уселась в нарты. Старик взмахнул длинным прутом.

— Иван, они вернутся? — спросила Таня.

— Вернутся. Скоро вернутся.

Таня засмеялась:

— А я гусенят нашла. Смотри!

Старик по-своему откликнулся:

— Табак теперь давай много.

…Еще издали Таня увидела бегущих навстречу матросов. Впереди несся боцман Медведев.

— Таа-атьяна Фе-е-до-оровна-а!

Подбежав ближе, радостно сорвал меховую шапку.

— Дозвольте, я вас на руках понесу.

— Зачем же на руках? У меня выезд свой.

— Да знали бы вы, что с господином лейтенантом делается…

Записи командира дубель-шлюпки в вахтенном журнале.

Первая: «Долженствую с вернувшимися жителями поступать всякою ласкою и обнадеживать добротою. Надеюсь, что впредь страха никакого не возымеют».

Вторая: «13 ноября солнце у нас стало невидимым, понеже зашло за горизонт».

В свои права вступила полярная ночь.

Таня взялась за кисти. В жизни ничего подобного не видела. Этот ослепительный луч со сполохами, краски неба.

Поразительное зрелище обнаружило в служивых самые разные чувства. Замечания их были точны, по-детски простодушны и смешны, а за словами восторга одновременно слышалась тоска по дому, по оставленным семьям.

— Будто кто знамена развернул. Так и полощут. Увидеть — да помереть.

— Поживи маленько, Сидор. Чего уж.

— А с моря, слышишь, гул какой идет.

— Льды сжимаются.

— Ну места! Не, не для людей они.

— Эти-то живут.

— Эти живут. Якуты, они тут испокон века промышляют. Не пойму, братцы, как русаки в ихнее племя затесались.

— Как? От казаков — вот как. Приглянулась какая якутка — обженился. Вот и дитятко: волосы русские, глазки якутские.

Смех.

— Вот тебе и хаханьки.

— А нос тангусский, выходит?

Смех.

— Нос тангусский.

— А все же скажу, ребята, такого сроду не видывал. Где нашей радуге…

— Мудрено сотворено.

— Терем божий.

— Да боги не нашенские.

— У них тойоны.

— Эх, поглядела бы моя баба…

— Не вороши душу, дурак. Бабу вспомнил.

— Вернусь до дому, в кулаке двойное жалованье. Бери, жена, езжай на ярмарку.

Возвратились в свои жилища оленекцы. Поначалу сторонились чужаков. Дети стайкой ходили за Таней. Замерев, смотрели, как она рисует. Небо. Снег. Вмерзшая в лед дубель-шлюпка. Олени. Собаки. Все то, что дети видели вокруг, умещалось на тесном листе картона. Небо огнем полыхало… Собаки вот-вот залают… Эта женщина первая пришла в их дальнее стойбище. Она сказала русское слово: «Здравствуйте». Завидев Таню издалека, маленькие оленекцы, не знающие родного языка, весело горланили: «Здравствуйте, здравствуйте!»

На это слово охотно откликались и чужаки мужчины.

Северные жители постепенно свыклись с моряками. Не похожи на тех разбойников-мореходов, которые в давние времена на кочах являлись в селение. Тогда пришельцы разграбили дома, оставили после себя чуму. Свирепая хворь скосила многих людей. О, с тех пор оленекцы знали — нет ничего ужаснее чужаков, которые приходят с моря. Эти русские мушкеты подарили, порох. Лепешки сладкие жарят — угощают. В свою очередь оленекцы научили моряков есть строганину, пить оленью кровь.

Лишь старейшина Данилов никому не доверял. Опасался какого-нибудь подвоха со стороны незваных пришельцев.

Старик Иван часто наведывался в гости к Василию и Тане. Сам он вырезает по кости, а красок сроду не видывал. Рассматривал рисунки. Небо огнем полыхает. Олени мох щиплют. Собаки вот-вот залают. Таня предложила нарисовать старика. Перепугался насмерть. На этом свете от него ничего не должно остаться. Только духи вечно живут.