Наталья Иртенина - Царь-гора

— Не имею никакого желания.

— Берите, берите, — настаивал отец Илья. Он взял пирамидку и, поднявшись, втиснул ее в руку Шергина. — Доведется, вернете по адресу.

— Я не совсем понимаю вас…

— Да чего уж тут понимать. Ну, теперь идите с Богом.

Автоматически сунув пирамидку в карман, полковник коротко поклонился и вышел.

Безлунная ночь полностью скрывала в своем чреве убогие хибары Усть-Чегеня, деревянную церковь, истинное чудо для здешних мест, и даже белые горные зубцы — белки по-местному. Пять с лишком сотен полковых душ ночевали у костров в степи, начинавшейся прямо за огородами и курятниками. Обходя посты и окликая часовых, Шергин не переставал думать о том, что в ближайшие дни все разрешится. Правда, окончательный исход был неясен, но в любом случае на его мундир падет густая тень позора… Это было тяжелее всего.

До третьего поста он не дошел. В горло впиявилась налетевшая удавка, его резко дернуло и повалило наземь. Затем на него навалилось нечто многолапое и отвратительно пахнущее, стало возиться, затыкая рот вонючей тряпкой, намертво стягивая руки и ноги. Шергин пытался отплевываться, потому что от тряпки тошнило, мычал и изворачивался. Тогда его оглушили ударом по затылку.

…Сквозь серый туман, похожий на слизь, медленно проступали очертания лица, совершенно чужого, незнакомого и в то же время отзывавшегося в голове странным всплеском, круговертью обрывков памяти. Шергин пошевелился. Руки и ноги были свободны, он сидел на полу, упираясь спиной в мягкое. Перед ним стоял, наклонясь, человек с гладко зачесанными назад длинными волосами, с короткой треугольной бородкой и глазами, похожими на рисованные очи египетских богов и фараонов. Он был одет на восточный манер в красный шелковый халат, подпоясанный широким черным кушаком.

— Узнаешь меня?

— Бернгарт, — произнес Шергин, с трудом удерживаясь от тошноты, которую вызывала уже не мерзкая ветошь во рту, а тупая боль, переливавшаяся в черепе.

— Ошибаешься.

Человек в халате выпрямился, ушел в сторону. Шергину стоило усилий проследить его передвижение.

— Я — император и верховный повелитель Алтайской Золотой Орды, — сказал Бернгарт, усаживаясь на круглую подушку, возле которой стоял низкий квадратный стол, настолько низкий, что походил на подставку для ног.

Помещение тоже было с низким потолком, небольшое и с круглыми стенками, завешенными тканью. Шергин догадался, что это юрта.

— Обращаться ко мне следует — «повелитель». Но тебе по старой памяти дозволяю называть меня просто — господин генерал.

Бернгарт принялся раскуривать трубку на длинном чубуке.

— Говорил ведь я тебе — будешь меня искать.

— Я искал вас потому, Роман Федорович, — медленно проговорил Шергин, борясь с головокружением, — что обещал вашему человеку узнать о его посмертной судьбе. Это бедолага был почему-то уверен, что вы воскресите его из мертвых.

— Вижу, удар по голове не лишил тебя чувства юмора и солдафонской фамильярности. Что ж, поговорим, как это называется, по душам. Тот болван едва не провалил дело, порученное ему, поэтому ни о каком воскрешении речи быть не может. Он мне не нужен.

Дым, наполнивший юрту, имел сладковато-приторный запах, а дрожащие кольца в воздухе казались венчиками призраков.

— Что вам нужно от меня? — выдавил Шергин.

— Абсолютно ничего. Но у меня возникла небольшая прихоть — дать тебе шанс изменить свою судьбу.

— Мне нечего в ней менять.

— Ты этого и не сможешь — без меня. Одиннадцать лет назад я заглянул в твою судьбу и немного сдвинул ее линию. Теперь я дам тебе возможность вернуть ее на место.

— Ничего уже не вернуть, — глухо проговорил Шергин.

— Твоя жена и дети мертвы. Но ты можешь получить гораздо больше, если смиришь гордыню и подчинишься мне. Я хозяин этих мест, и здесь решается мистическая судьба России. Да что России — всего мира. В недалеком будущем Алтай сделается столицей всемирной империи. Ты можешь вписать себя в ее историю, если не настолько глуп, чтобы отвергать мое предложение.

Бернгарт щелкнул пальцами, в юрте появился туземец с подносом в руках. Он расставил на столе кофейный набор, наполнил из чайника чашку и так же бесшумно исчез.

— Можешь налить себе кофе, — не то предложил, не то велел Бернгарт.

Шергин не сдвинулся с места.

— До сих пор я слышал только про мировую революцию, — произнес он, — но про всемирную империю — впервые.

— Мировая революция, всемирная демократия… Все это лишь пути к мировой империи.