Наталья Павлищева - Вещий Олег

Ингорь, не в силах сдержаться, снова завел разговор про Абесгун, стал выговаривать, что не дает ему князь воли, что это ему надобно Русью править… Олаф хотел сказать, что Русь надо было сначала собрать, но промолчал, не его дело князьям указывать, и продолжал перевязывать рану Олега.

– Я – князь, я, а не ты! – Голос младшего почти звенел, он, наконец, смог потребовать то, что давно хотел, смог сказать все, что столько лет обдумывал наедине с собой! – Мне Рюрик власть оставил, а не тебе! Я – сын Рюрика, а ты только мой наставник! Ты…

Как от удара, оглянулся на Ингоря Олег и увидел его расширенные глаза. Сын, не отрываясь, смотрел на большое пятно на бедре отца. Поняв его мысли, Олег усмехнулся, теперь уже нечего скрывать, теперь можно ответить правду, если спросит. Если… Не спросил, отвел взгляд, потом скосил еще дважды, но не спросил. Не будь рядом Олафа, Олег сам сказал бы то, чего так боялся Ингорь.

Княжич замер на полуслове, не договорил, лишь дернул плечом и вдруг вышел вон почти бегом. Олег решил поговорить с сыном вечером, но тот неожиданно уплыл в Ново Град, якобы навестить семью, Прекраса жила с девочками там в бывшем тереме Рюрика. Только был Ингорь мрачнее тучи, ни с кем говорить не хотел, ни на кого не глядел. Прекрасе, чтоб на глаза не попадалась, велел уйти в дальний терем, потом передумал и ушел туда сам. При себе оставил только ближних слуг.

Все затихло, как перед бурей.

Олег в Киеве залечил рану на ноге и вдруг стал тоже собираться в Ново Град к младшему князю. Никто не мог понять, что случилось, снова поползли слухи о беде, какую предвещала та копейная звезда в небе…

Ингорь метался по терему, скрипя зубами. То, что он увидел, объяснило все – и постоянную заботу князя о нем, и то, что столько лет до власти не допускал, и что всегда говорил, будто Стемид ему не соперник… При воспоминании о Стемиде Ингорю стало совсем плохо. Ведь тот настоящий правнук Гостомысла! Если сам Ингорь сын Олега, то прав у Стемида много больше, чем у него. Пока Олег жив, никто посягать на место Ингоря не посмеет, хотя и постарел князь, а боятся его по-прежнему. Но это пока жив Олег. А после его смерти? Тот же Стемид потребует себе Ново Град? Или вообще все? Как мог Олег пригреть такую змею за пазухой для Ингоря?! Вырастил, к себе приблизил…

Кто еще знает эту тайну? Олаф? Вряд ли, иначе не так смотрел бы на Ингоря. Недаром Олег никогда не показывал свое тело, всегда был в портах! Кто? Или только сам Олег? Только Олег?!

А еще есть Стемид, который настоящий правнук Гостомысла, тот отца своего не забыл, и у него сын, а у Ингоря одни дочки. Даже болгарка, которую привез Хорень, и та сына родить не может! Наследников нет, сам Ингорь давно кашляет. Кому такой князь нужен станет, если Олег будет править еще несколько лет? Как узнают, что он, Ингорь, не Рюрикович, сразу все головы поднимут, и древляне, и те же северяне… Что делать?!

Молодой князь понимал, что старший все делал для его благополучия, но сейчас мысли занимало не это, а то, что будет, если хоть кто-то узнает про происхождение Ингоря! Сейчас он даже не задавался вопросом, как такое могло получиться, думалось только об одном. И с самого дна поднималось нехорошее чувство, пугающее, страшное…

Старший князь тоже приплыл в Ново Град. После своего ухода отсюда он несколько раз бывал в городе и всегда радовался его росту. Вот и сейчас, едва показались зубья башен Детинца, довольно заблестели глаза Олега. Не зря они старались, вон какие встали пристани, какие торговые ряды, даже с реки видно, что город богатый…

Княжью лодью признали издали, навстречу бросился его новгородский посадник, ломая голову над тем, что случилось. Только два дня как приплыл Ингорь, мрачнее тучи, забился в дальний терем, даже к жене ни ногой, теперь вот Олег… Но князь успокоил, велел о себе не хлопотать, только в тереме, где невестушка с дочками живет, приготовить дальние покои, пока он сам по городу ходить станет. Про Ингоря и не спросил.

Олег и впрямь отправился осматривать Детинец, довольно качал головой, хмыкал себе в усы. И на торжище тоже, ходил по рядам, вспоминал, как начинал Русь отсюда, как Ингоря водил на людское умение посмотреть, порадоваться; удивлялся, сколь выросло торжище, как гостей заморских, да и своих славянских прибавилось… Любовался причалами со множеством ладей под разными парусами, бегущими с тяжелой ношей на спинах рабами, что эти ладьи разгружали… И то верно, каждый тюк – это товар, это богатство Ново Града, богатство Руси. С удовольствием топал ногой по деревянным настилам на улицах – молодцы новгородцы, догадались, как с извечной грязью бороться! В Киеве такого нет, надо Ингорю подсказать, чтоб перенял. Стал Олег спрашивать у старосты кончанского, как настилали. Тот сначала перепугался, а ну как ругать князь начнет, потом понял, что не из праздного любопытства интересуется, рассказал про хитрости новгородские. Олег довольно хмыкал, много еще про что расспрашивал, доволен был Ново Градом сильно. Хотя и Киев уже встал, большой, крепкий, но там княжья власть, а здесь больше купцы командуют. И то верно, торговлей да ремеслами живет Ново Град, потому их голоса на вече главные.