Наталья Павлищева - Вещий Олег

Перед тем как распустить скуфь, снова собрал князь Олег всех на берег у киевских стен, говорить стал. Напомнил про договоренность перед походом, про то, как воевали ромеев, как на Царьград по земле на кораблях ходили, как выплатили византийцы все, что потребовали русские; что едва увезли ту дань, столько ее было; что договорились о ежегодной дани на все города и племена, в скуфи участвующие… Много что припомнил князь, согласно гудели собравшиеся, но Олег еще говорить стал. Теперь уже про то, что не соберись они все в одну скуфь Великую, не справиться бы с греками, не было бы такой победы, что только единой силой они сильны, что если друг с дружкой не воевать, а миром всем вместе выступать, то любого ворога одолеть можно и никому самим дани не платить.

Снова зашумели люди, стали выкрикивать, что это при нем, Олеге, можно всем вместе, что это он решает все честно…

Прищурил глаза князь:

– А я вас не казнил ли? Или не наказывал?

– Да ты, княже, за дело… Ежели за дело, так и не жалко… Пусть круто, только бы справедливо…

Карл тихонько ткнул в бок Ингоря:

– Слушай, княжич, что люди говорят, запоминай!

Ингорь зло сомкнул губы, надоело ему такие нравоучения выслушивать. Все одно твердят – князь хотя и крут, но справедлив, силен, за таким нестрашно… Точно других слов не знают!

А Олег продолжал:

– Помните, славяне, пока мы вместе – мы сила, врозь же били и бить будут. При мне ли, без меня ли – все едино, держитесь вместе, никто не одолеет. И любому князю, что над вами будет, то самое накажите, а станет раздор чить, гоните от себя в шею!

Ответом ему был довольный раскатистый хохот. Прав князь, как всегда, прав, на то он и Вещий.

Олег смотрел на стоящих перед ним людей и думал, поняли ли, запомнят ли, ведь он уже немолод, можно бы и на покой…

Но на покой не удалось, только с делами разобрался, Карл со Стемидом стали нашептывать что-то про договор с Византией. Олег сначала отмахивался, потом разозлился – чего же во время похода молчали?! Однако выслушать пришлось.

Стемид объяснял, показывая греческие письмена, что византийцы как бы даровали русским хрисовул.

– Ну и что?

– А то, княже, что это вроде дара, что ли, – Стемид упрямо склонил голову.

Олег зашагал по своей привычке по гридне.

– Подарили, говоришь? А как такое с другими они делают? Не одни же мы с Царьградом воюем?

– Есть с кем они договора подписывают на равных.

Олег фыркнул:

– Выходит, обманули нас?

Карл попробовал осторожно объяснить, понимая, что могут полететь их со Стемидом головы:

– Не совсем так. Мы же никогда договоров не писали, а тут дань великую взяли, клясться заставили…

– Не крутись, говори прямо – обманули?

Карл вздохнул, чего уж тут, все одно – Олег не отстанет, вон как взглядом по ним полоснул!

– Ладно, не в том беда, что обманули, хорошо, что вы хоть сейчас поняли…

– Так ведь все, что хотели, получили, только называют это греки хрисовулом, даренным правом значит.

Отмахнулся Олег, надолго о том забыл, но где-то внутри засело, видно, что не на равных все же с греками, стал время от времени со Стемидом о том заговаривать, вроде думать, как теперь исправить.

Немало времени прошло, снова вернулся к этому разговору Олег. Сам позвал Карла со Стемидом и предложил… договор с греками переписать! Старый франк удивился:

– Да кто ж договоры просто так переписывает, княже?

Снова хитро сощурились глаза князя, оба советчика уже хорошо знали, почему, видно, придумал что Олег. Так и было.

– Надо, чтоб греки поверили, что снова скуфь собираю. А против кого – тайна, пусть посомневаются…

Долго рядили после этого, велел князь греческим купцам осторожно оружейные склады показать, чтобы поняли, что запасы делает вроде как для будущего похода. Как поверят, так и съездить в Царьград с новым договором.

– Только на сей раз все вперед продумайте, чтоб промаха не было!

Карл со Стемидом с того времени только договором и занимались, все боялись упустить чего, понимали, что князь хоть и не казнит, а по головке не погладит, если что не так сделают.

Цареградский торг гудел множеством голосов, предлагая все возможное и невозможное. У Сбыша, который топал позади Хореня, даже голова закружилась, столько ею вертел.

– Где ж здесь можно что найти? – почти с тоской произнес русич. Хорень хмыкнул в усы:

– Найдем! Если здесь, то отыщем.

Он не раз бывал на рынках Византии и прекрасно знал, где и что продается. Конечно, ромеи делают вид, что не торгуют людьми, но это только для непосвященных, торгуют, и еще как! От 10 номисмов за ребенка до 50–60 за умелого взрослого или красивую девушку. 50 номисмов у Хореня еще были, если не хватит, он рассчитывал взять в долг у знакомых купцов. Только сразу отправляться к ним не стал, сначала стоило найти Ганку, хазарин, уверявший, что продал ее ромею за целых 100 номисмов, мог и солгать. Хореню не хотелось сейчас думать над тем, что он сделает в случае обмана с тем хазарином.