Томас Костейн - Высокие башни

На подоконнике хлопьями собирался снег, и пока барон де Лонгей разговаривал с посетителем, он посматривал, как падал снег, и решил, что к концу дня его будет его больше. Посетитель был купцом из города. Небольшой серенький мужчина, но, несмотря на внешнюю неприметность, он обо всем рассуждал весьма ядовито.

— Это новая меховая компания, — возмущался он. — Она прогорит. Это просто мыльные пузыри! — Он взволнованно жестикулировал. — Что вы скажете об этом, мсье ле Мойн? Простите, мне следует говорить мсье барон. Ничего? Хорошо.

Я приехал, чтобы сказать, что я отказываюсь в этом принимать участие.

— Многие из нас предпочли бы поступить так же, — сказал барон, глядя на проделки ветра, бросавшего клубы снега на шпиль церкви. Но как мы можем это сделать? Компанию организовали по решению королевского совета, а потом передали ее нам, и мы должны были распределить между собой ее акции. Неужели вы считаете, что нам позволят выйти из нее по собственному желанию?

Шарль внимательно взглянул на собеседника:

— Анатоль, все это очень неприятно. Вам прекрасно известно, когда это дело нам навязали, мы должны были взять на себя все акции и запасы мехов — десятки тысяч прогнивших бобровых шкур в разных складах и хранилищах. Нам навязали долг, к которому мы не имели никакого отношения. Неужели вы можете в чем-либо обвинить меня или еще кого-то в том, что вам придется принять участие в подобных делах?

В комнате было холодно. Барон привык к прохладе с тех пор, как пришлось экономить на углях, и его это уже не беспокоило. Но он видел, что его посетитель сильно страдал от холода.

Огонь в комнате еле тлел. Шарль решил было подкинуть дров, но потом передумал: «Почему я должен создавать комфорт для надоедливого посетителя? Если он замерзнет, то быстрее покинет меня».

— Почему бы нам не продать шкурки подешевле, пока это еще возможно? — спросил посетитель, потирая руки от холода. — Именно это я желал бы у вас выяснить.

— Анатоль, на этот вопрос мне легко дать вам ответ. Во Франции меховщики отказываются покупать меха. Они говорят, что у них скопились огромные запасы шкурок. Я уверен, что они предпочитают использовать подделку под бобра, чтобы получить более высокие прибыли.

— Почему мы не продаем меха в Италию, Германию, Голландию? Знаю ваш ответ, Шарль. Король не позволяет нам торговать ни с какой иной страной, кроме Франции.

Возмущение маленького купца было настолько огромным, что он позабыл об осторожности и внезапно выпалил:

— Король намерен нас разорить!

Манеры барона де Лонгея сразу изменились.

— Анатоль, не смейте этого говорить! — резко заметил он. — Попридержите язык! Дела не так плохи, как вам кажется… Компания может разориться, но владельцы акций могут не рисковать своими запасами и накоплениями. Король из лучших побуждений отдал нам торговлю мехами. Он не понимал, что ограничения, разработанные его министрами, могут принести обратный эффект. Если ему все разъяснить, он может отменить эти ограничения. Он не захочет нас окончательно разорить.

— Но сможет ли он помочь нам вовремя? — маленький человечек продолжал кипятиться. — Этот Жозеф де Марья! Он себя не забывает. Отчего он не предусмотрел, чтоб из устава изъяли нужные нам статьи? Иногда я о нем думаю… Неужели он действует в наших интересах, как он об этом говорит?

Шарль ле Мойн задумчиво потер подбородок.

— Иногда я тоже о нем думаю весьма нелицеприятно, — сказал он тихо-тихо.

Когда возмущенный посетитель покинул вновь испеченного барона, тот некоторое время о чем-то раздумывал. Потом вздохнул и оглядел комнату, как заключенный, который проводит в камере все время. Комната была небольшой и заставленной мебелью и шкафами. Вокруг лежали придавленные пресс-папье бумаги. На стенах висели полки, и на них тоже лежали бумаги. Было ясно, что стол принадлежал деловому человеку. Там валялись письма, а на некоторых из них висели и офици-альные печати. Там же лежали ряды очинённых перьев, рядом с пузырьком с чернилами стояла коробочка с песком.

Барон продолжал обдумывать проблемы, которые он обсуждал с посетителем, и очнулся только при звуке церковного колокола, громко звучавшего в ясном морозном воздухе. Он встряхнулся и, взглянув на стол, заваленный бумагами, подумал, с чего ему следует начать. Потом барон слегка усмехнулся, подошел к одной из полок и просунул руку за лежавшими там бумагами.

В руке у него оказался серебряный кувшин. Он поставил сосуд на стол и начал им любоваться.