Леон Юрис - Суд королевской скамьи

Сын генерала Сал был командиром эскадрильи под командованием своего отца. Глубокая любовь их друг к другу скрывалась под тем, что со стороны могло быть принято за взаимную неприязнь отца и сына.

Генерал Бертелли дал приказ на вылет, в котором эскадрилье его сына предстояло выполнить задание, с которого вряд ли кто смог бы вернуться. Весть о смерти Сала доставил Барии, единственный оставшийся в живых из всей эскадрильи.

Бертелли выслушал его без всяких эмоций, и Барии не смог скрыть своего презрения к нему.

— Ты устал, — сказал генерал. — Я забуду обо всем, что ты мне сказал.

Барии повернулся кругом,

— Барии! — окликнул его генерал, и тот остановился.

Бертелли отчаянно хотел поведать ему, как он искал выхода, как умолял сына отказаться от полета. Его мальчик не согласился на это, несмотря на то что всем было известно — он летит на верную гибель.

— Нет, ничего, — произнес генерал Бертелли.

И внезапно Барии все понял.

— Простите, сэр. Он просто хотел доказать самому себе...

— Проклятая война, — сказал генерал. — Она никого не щадит. Иди отдыхать, Барии. Через несколько часов тебе снова вылетать. На крупную цель. Доки для подводных лодок.

Дверь закрылась. Генерал Бертелли открыл верхний ящик стола и взял таблетку нитроглицерина, потому что скоро ему предстояло отдать очередной приказ.

— Сал, — сказал он. — Как я любил тебя. И почему я так и не смог сказать тебе об этом?

— Конец, — хрипло выдохнул Эйб. Стоя за спиной Саманты, он наблюдал, как она допечатывает послание два слова.

— Ох, Эйб, — с чувством сказала она, — это просто потрясающе.

— Мне надо выпить, — попросил он.

Когда она вышла, Эйб занял ее место и негнущимися пальцами стал выстукивать по клавишам: «Посвящается Саманте — с любовью», а затем дописал еще несколько слов: «Ты выйдешь за меня замуж?»

9

Мало-помалу Эйб обретал умение владеть руками. Повязка на глазу скрывала рану. Абрахам Кэди хотя был одноглазый орел со сломанным крылом, но тем не менее оставался орлом. После увольнения из армии и после успеха его книги «Джаг», которая расходилась как нельзя лучше, он подписал контракт с агентством «Юнайтед Пресс» в Лондоне.

Лондон в те дни был очень оживленным, полным сознания собственного значения для всего европейского континента городом, в котором билось сердце всего свободного мира; он кишел мундирами союзников и войск со всех концов империи; здесь же нашли себе прибежище многие правительства в изгнании. Дым пожаров от германских налетов еще часто окутывал центр Лондона. Ночи в туннелях метрополитена уже были позади, но по-прежнему оставались очереди, бесконечные британские очереди, полотняные сумки, аэростаты воздушного заграждения, затемнения и взрывы бомб.

Абрахам Кэди вступил в братство людей, чьей обязанностью в те дни в Лондоне было рассказывать новости в ходе уже ставшей легендарной переклички от Квентина Рейнольдса до Эдварда Р. Мэррея, который передавал сообщения отовсюду — от американского посольства до Даунинг-стрит; они поступали из , штаб-квартиры Би-Би-Си на Флит-стрит, основной кровеносной артерии британской прессы.

У Линстедов был небольшой городской домик, расположенный на Колчестер-Мьюз за площадью Челси.

Здание представляло собой бывший извозчичий двор, где некогда размещались каретный сарай и квартирка для прислуги, она была расположена на задах величественного пятиэтажного дома, выходившего в парк.

После первой мировой войны, когда извозчики стали сходить со сцены, здание было переделано в скопище небольших квартирок, особо излюбленных писателями, музыкантами, актерами и сквайрами, изредка посещающими город.

Эйб с Самантой поселились здесь после свадьбы, прошедшей в Линстед-холле, и как участник войны он стал искать себе работу.

Время и место позволили Эйбу Кэди обратиться к журналистике, которая не представляла для него трудностей, и он обосновался в своем убежище как авиационный корреспондент.

С первых грозных дней битвы за Англию весь остров стал сплошным аэродромом. Ночи принадлежали англичанам, а днем небо заполняли армады бомбардировщиков американского Восьмого воздушного флота, который совершал рейды в глубь Германии в сопровождении многочисленных истребителей «мустанг».

Эйб летал ночами на «галифаксах» и на «летающих крепостях» днем. Он писал о сказочном зрелище таких на вид безобидных хлопьев взрывов, о том, как в яростных схватках сцепляются в небе истребители. Он писал о ровном гуле двигателей в пять тысяч лошадиных сил и о том, как тревожно становится на сердце, когда они начинают давать перебои, высасывая последние капли горючего. О потоках крови. О том, как хвостового стрелка разрезало очередью пополам и как друзья старались высвободить его тело из металлической тюрьмы. О струях дыма, влачащихся за подбитыми птицами, которые борются из последних сил, стараясь дотянуть до земли. Он приводил сентиментальные песенки, которые любят мурлыкать летчики за штурвалом, писал о молчаливых звездах в кустом небе. Он рассказывал о подтянутых офицерах в штабах, которые изучают топографические карты Германии и намечают места для ковровых бомбежек. И как выглядит сверху россыпь миниатюрных домиков, на которые они обрушивают свой смертельный груз.