Абузар Айдамиров - Долгие ночи

Затем, вызвав писаря, продиктовал ему рапорт для военного министра Милютина:

"Между тем, 17-го прошлого октября прибыли на нашу границу к Арпачаю, близ Александрополя, 200 душ чеченских переселенцев с просьбой о пропуске их обратно в наши пределы на каких бы то ни было условиях, а вслед за тем число прибывших к Арпачаю переселенцев возросло до 2600 человек.

… Узнав о движении чеченцев к нашей границе, эрзерумский вали послал Мусу Кундухова с кавалерией для отклонения переселенцев от предпринятого ими намерения, но Кундухов не смог остановить их. Хотя переселенцы эти находились в крайне бедственном положении, но имея в виду, что пропуск через границу даже нескольких семейств повлек бы за собой обратное движение к нам всей массы чеченских переселенцев, я приказал усилить пограничный надзор и притянуть к Арпачаю ближайшие части войск для воспрепятствования самовольному прорыву чеченцев в пределы империи. При первом известии о движении чеченских партий к нашим границам капитан Зеленый заявил эрзерумскому вали, что очищение нашей границы должно быть произведено в течение недельного срока. Вследствие этого заявления турецкие власти двинули войска для удаления чеченцев от Арпачая и только пушечными выстрелами заставили чеченцев оставить нашу границу и направиться в Карсу под конвоем турецких войск".

День был сырой, пасмурный. Казалось, что сама природа страдает вместе с ним. Густой, вязкий туман выползал из оврагов и речных излучин. Еще недавно зеленые деревья поспешно сбрасывали с себя летний праздничный наряд. Глухо, словно откуда-то из-под земли, доносились предрассветные крики петухов и злобный лай невыспавшихся собак.

У природы свои законы, и она живет сообразно им, ежегодно удивляя нас последовательностью и постоянством. В определенное время ночь становится днем, в определенные сроки на смену осени приходит зима. Никто и ничто не в силах изменить этот порядок, который вот уже тысячи лет повторяется изо дня в день, из года в год. Вон и в той деревне, что лежит внизу, в самой долине, начинается жизнь нового дня. Одни еще объяты крепким сном, а другие уже полны трудовыми заботами. Наступает утро, и одним оно несет радость, другим — горе. День начинается смехом одних и слезами других. Одни добросовестно трудятся в поте лица своего, другие безжалостно отбирают плоды их труда. Только ночью, хоть на какое-то время, затихает эта страшная борьба. Но с наступлением дня она возобновляется с еще большим упорством и яростью.

Так было испокон веков. И кто может подсказать, как изменить столь жестокий характер жизни, заведенный самим же человеком?

Как бороться против им же посеянной несправедливости? Ответить на все эти вопросы Али пока не мог. Только в одном он был твердо убежден: несчастье одних всегда является счастьем для других…

Сюда, под искалеченное человеческой рукой ореховое дерево на склоне горы, они пришли ночью и расположились на поляне, которую кто-то очищал от камней. Камни были сложены в кучи, но меньше их на земле и в почве не стало.

Вчера, на закате дня, Арзу потерял сознание. Али и Эсет просидели около него всю ночь, не смыкая глаз. Али облегчал страдания брата, как только мог. Разорвал последнюю рубашку и ее полосками перевязывал рану. Черкеску постелил на толстый слой листьев, собранных Эсет, а под голову ему положил свою папаху. Так и провел он эту ночь полураздетый, склонившись над братом, прислушиваясь к его тяжелому и хриплому дыханию. Нос Арзу заострился, лицо побледнело и приобрело желто-зеленый оттенок, бескровные губы растрескались, вокруг рта появилась частая мелкая сыпь. Ночью было довольно холодно, но Али этого даже не ощутил. Горе своей огромной тяжестью придавило его, и ему временами казалось, что умирает не Арзу, а он сам.

Али, прижимая к груди отяжелевшую голову брата, тихо шептал молитвы. В нескольких шагах от них, покрытый старой буркой, лежал уже застывший труп Чоры. Из его рваных лаптей выглядывали черные потрескавшиеся пальцы ног.

"Неужели Арзу вот так и умрет?" — с ужасом подумал Али, и ему опять стало невыносимо жарко в груди. Мысли его то и дело путались. Он ни о чем не мог думать. Только об Арзу. Хорошо, что он вместе с братом отправился в Турцию. Он уже тогда словно предчувствовал, что должно произойти что-то страшное.