Дмитрий Петров-Бирюк - Степные рыцари

— Так… Так… — попискивал войсковой дьяк. — А где же сие письмо?

— А вот и письмо, — с поклоном передал ему толмач свиток. — Оно адресовано войсковому донскому атаману Михаилу Ивановичу Татаринову, — предупредил вежливо турок, видя, что дьяк намеревается сорвать со свитка сургуч.

— А это все едино, — обиделся Персианов. — Я ж сказал тебе, что я войсковой дьяк.

Толмач иронически усмехнулся и промолчал. Но войсковой дьяк не стал читать послание турецкого посла. Положив свиток на стол, он сказал:

— Войсковой наш атаман зараз в отсутствии… Говори мне, Ассан: что надобно? Все, что в силах моих, сделаю для тебя.

— Я прибыл к вам упредить о том, что посол его величества султана турецкого Мурада Четвертого Тома Кантакузен прибывает завтра в Черкасск-городок. Тут он повстречается с боярином Чириковым. А потом в сопровождении того боярина последует ко двору русского царя Михаила Федоровича в белокаменную Москву.

— Все понятно, Ассан, все, — закивал войсковой дьяк. — Будь спокоен. К завтрашней встрече посла турского все будет подготовлено.

— Тогда я возвращаюсь в Азов, — сказал Ассан, — доложу послу Кантакузену, что завтра он может прибыть в Черкасск, его встретят здесь достойно.

— Не сумлевайся, господин толмач, — заверил его дьяк. — Все будет сделано.

— Да сохранит тебя аллах долгие годы на радость людям, — низко поклонился Ассан.

Легкая усмешка, скривившая тонкие губы толмача, не ускользнула от проницательного взгляда войскового дьяка.

«Потонул бы ты, дьявол рогатый, в Дону», — возмущенный насмешкой турка, хотел пожелать ему Персианов, но сдержался.

— Доброго пути! — буркнул он мрачно.

Как только турок вышел из становой избы, так сейчас же войсковой дьяк распорядился послать нарочного казака в Монастырский сообщить войсковому атаману Татаринову о завтрашнем прибытии турецкого посла.

Как это было и положено у донских казаков, войсковой атаман Михаил Татаринов выслал навстречу турецкому послу почетный конвой из наиболее уважаемых казаков на бударах.

Казаки криками «ура» встретили посла верстах в десяти от Черкасска. Сопровождаемый ими, он приближался к столице донского казачества.

На городской часовенке Черкасска ликующе, как на пасху, затрезвонили в колокола и колокольцы. Заухали пушки. Толпа народа, собравшаяся на стружементе, замахала шапками, заорала:

— Ура-а!.. Ура-а!..

В толпе с непокрытыми головами, в новых цветных зипунах стояли войсковые старшины во главе с атаманом Татариновым.

Легкая и светлая, как чайка, красивая галера посла турского причалила к стружементу. Размахивая полами золотистого халата; с нее на каменные, изъеденные временем плиты причала соскочил небольшого роста плотный мужчина лет пятидесяти, с густой черной бородой. А вслед за ним спрыгнул с галеры и толмач Ассан.

Отыскав взглядом в толпе казачьих старшин жирного дьяка Персианова, толмач вопросительно посмотрел на него. Персианов понял его взгляд и кивнул на рядом стоявшего с ним высокого, статного войскового атамана Татаринова. Ассан что-то шепнул Кантакузену. Тот, взглянув на атамана, подошел к нему вместе с толмачом. Огромный негр в белом бурнусе нес за ним тяжелый узел.

— Его величества султана великой Турции Мурада Четвертого посол Тома Кантакузен челом бьет храброму Донскому войску, его атаманам-молодцам и всем доблестным казакам.

Кантакузен, коснувшись рукою земли, низко поклонился старшинам.

В ответ на поклон посла донские старшины тоже низко поклонились ему, степенно, с достоинством.

Кантакузен что-то сказал толмачу. Тот перевел по-русски:

— Посол великого султана Турции желает атаманам и всем донским казакам доброго здравия и хорошей удачи в их делах. А в знак своего благоволения к ним султан приказал мне передать им дар. Давай сюда! — приказал он негру.

Тот бросил к ногам толмача узел.

— Развяжи! — сказал посол Ассану.

Толмач развязал узел и вынул оттуда великолепный кафтан темно-синего бархата, расшитый золотыми узорами. Посол, взяв из рук толмача, развернул его и встряхнул на солнце. Кафтан заиграл тысячами радужных искр.

— Ух ты! — взволнованно зашепталась толпа, восхищенная таким великолепием. — Вот зипун так зипун!

— Должно, сам султан носит такое.

— Кому ж это он его, а?

— Знамо, атаману войсковому.

— Счастливчик!

И действительно, счастливчиком оказался атаман Татаринов. Повертев кафтан перед взорами восхищенных людей, посол подал его ему: