Валентин Лавров - Катастрофа

Носильщик! Подойдите сюда! — требовательно звал Познанский — бывший студент, а теперь ревностный исполнитель обязанностей денщика. Тяжело сопя, он волок за патроном его тяжеленные чемоданы немецкой кожи.

Газета «Руль» заметила это появление. Она сообщила, что вновь прибывший получил от германского патриотического ферейна 10 000 долларов для ликвидации Временного правительства.

В газете прогрессивного писателя и приятеля В. И. Ленина Максима Горького «Новая жизнь» Троцкий публично возмутился «господами лжецами, кадетскими газетчиками и негодяями». Нет, он не отрицал факта получения денег от «немецких рабочих». Он кипятился лишь из-за цифры, ибо «за всю свою жизнь не имел единовременно в своем распоряжении не только 10000 долларов, но и одной десятой части этой суммы».

Это, впрочем, не убедило Петроградскую контрразведку. В ее сейфе появились любопытные документы, о которых большевикам хотелось бы забыть — навсегда.

1

Шипя паром, подавая короткие гудки, металлическая громада поезда вкатила на дебаркадер Московского вокзала Петрограда. Была ранняя, полная слякоти и сырых, бессолнечных дней весна 1917 года. Едва Бунин вышел из вагона, как в глаза ему бросилось небывалое прежде зрелище: на перроне, на путях и во всех привокзальных помещениях бродило, слонялось, без дела мыкалось множество какого-то праздного народа, совершенно не знающего, что ему делать, куда идти.

На площади он увидал единственного свободного извозчика.

Завидя подходящего к нему барина, тот загодя торопливо забормотал:

— Вам куда? Ежели, к примеру, на окраину аль того хуже — за город, так это я не поеду.

— Что так?

— Известное дело, что! Шалят-с! Моего крестника Петруню вчерась похоронивши — прирезали. В четверговый день мы с ним вместе выехали, ждем московского поезда. Курим, значит, об жизни рассуждаем. Подошли какие-то двое, из себя нерусские, смуглые такие, с усами. Говорят: «Вэзи к энтенданским складам!» Повез. Эх, барин, видать, и впрямь, лихо споро, приходит скоро. Ночевать мой Петруня не явился, а нашли его на другой день на Митрофаньевском кладбище. Задавили его эти самые, усастые, да в склеп бросили. И нашли-то случайно. А у Петруни старики да трое малых детишек в нашей деревне оставшись.

Бунин сочувственно вздохнул, приказал:

— Отправляйся-ка, братец, в «Европейскую»!

Извозчик начал задумчиво чесать широкую, словно новый веник, бороду и как-то нерешительно промямлил:

— При нонешнем времени… Так как в большой опасности, значит, 20 рублев будет.

Бунин задохнулся:

— Ты хоть Бога побойся, цена твоя ведь несуразная!

— Это уж как прикажете, но дешевле нынче не получается.

— Доигрались в революции, свергли «ярмо самодержавной деспотии»! Тьфу! Вези, разбойник с большой дороги!

По Невскому, выбрасывая сизый дым, неслись авто с военными. Тряслись грузовики, набитые пьяной матросней. Кто-то фальцетом выкрикивал:

И матросы дружно, словно единая глотка, рявкнули:

Мужики и бабы, стоя на тротуарах, улыбались матросам и приветливо махали руками. Зато барышни и дамы, слуха которых коснулось это разухабистое пение, с гневом отворачивались.

Улицы, прежде такие чистые, были завалены мусором и семечной шелухой. По ним Шла, перла, двигалась густая толпа солдатни, люди рабочего вида, наряженная прислуга с господскими детьми. Хотя день был будничный, у всех чувствовалось какое-то неестественно-праздничное настроение. На каждом шагу попадались неизвестно откуда возникшие ларьки, лотки, киоски, под ногами путались разносчики товаров и продавцы. Уши закладывало от их нахальных криков:

— Леденец «Ландрин» — что тебе сочный мандарин!

— Манто на меху гагачьем с шелухою рачьей!

— Фото только для мужчин: красотка Нинель в мельчайших подробностях для услаждения взора.

— Кринолины проволочные медные — для любовных утех не вредные!

Бунин, всю зиму сиднем просидевший в Москве и привыкший к тамошней скудности, был неприятно поражен громадными хвостами, тянувшимися к москательным лавкам, к булочным, к дровяным складам и мучным лабазам. Обыватель кис в очередях за мылом, керосином, спичками, солью, ситцем, калошами, сахаром, дрожжами, мясом, молоком, чаем, селедкой.