Григорий Мирошниченко - Азов

– К чему ж тогда приснился сон?

– Сон не к добру, – повторил Магомет-паша.

Султан сжал бледные губы.

– Нет ли каких дурных вестей из Крыма?

– Султан султанов… вести есть!

– Кто их прислал?

– Паша кафинский… Вести совсем недобрые. Их надо бы слушать после молитвы Магомету…

Свирепый Амурат махнул рукой, лицо его исказилось и стало судорожно дергаться.

– Султан султанов! – молитвенно сказал Магомет-паша. – Неукротимый гнев твой не позволяет мне сообщить все, что я слышал. Твой светлый разум всегда ведет к добру. И ключи к постыдной Кизилбашии ты скоро получишь. Но неукротимый гнев твой противен разуму. Я должен говорить тебе правду.

– Не ослышался ли я, Магомет-паша? Я всегда говорил, что ты не похож на нашего визиря Геджюк-Ахмета-пашу, который так блистательно завоевал и покорил нам Крым…

– Султан султанов, царь царей…

– Зови гонца кафинского!

Магомет-паша, согнувшись, вышел и вернулся с кафинским гонцом – коротконогим, краснощеким татарином. Татарин нес в одной руке ларец, игравший камнями, в другой – кожаный мешок.

Султан присел на высокую подушку, поджав под себя ноги. Татарин, по-восточному приветствуя султана, протянул ему ларец. Султан молча взял, открыл его и достал какие-то бумаги. Вгляделся – бумаги были писаны по-русски…

Амурат отдал бумаги верховному визирю:

– Читай.

Магомет-паша читал:

– «Ты, вавилонский кухарь! Знай: мы будем с тобой биться землею и водою…»

Султан вскочил:

– Кто это писал?

– Донские казаки!

– Читай! – сказал султан и снова сел.

– «…Ты послал нам свои султанские платья. А для чего? Ты возьми их себе назад, сучий сын! Посылаем тебе пепел от платьев. Посыпь тем пеплом то самое место, которым ходишь до ветру. Иуду твоего, Фому Кантакузина, мы убили до смерти и кинули с камнем на шее в Дон…»

Губы султана побледнели…

– Ложь!.. Не верю!.. – У султана захватило дыхание. Он злобно открыл рот, но не мог от волнения вымолвить слова.

Великий визирь, понизив голос, продолжал читать:

– «…Собака! Доколе же ты будешь истязать нашу землю? Доколе ты будешь присылать к нам таких иуд, как твой Фома?.. А тебе, «султан султанов», как ты име­нуешь себя, «сын солнца и луны» – внук нашей рябой кобылы! – не видать тебе больше Азова, как своих длинных ушей. Азов – наш, русский город! – мы взяли, запомни, июня в день восемнадцатый…»

Султан, сжав кулаки, вскочил и закричал:

– Все ложь! Зачем ты привел сюда этого краснорожего?

– Царь царей, выслушай до конца.

Визирь прочел вслух письмо кафинского паши. В письме сообщалось, что донские казаки, выйдя в море совместно с запорожскими казаками, осадили Азов, разбили стены, подорвали башни, воровским способом проникли в крепость, умертвили Калаш-пашу, приступом взяли город и перебили весь гарнизон…

Султан напряженно слушал; ему вдруг стало страшно. Он произнес невнятно, слабым голосом:

– Город?.. Крепость?.. Железные ворота?.. Где доказательства?

Магомет-паша пояснил:

– Султан султанов и царь царей… Есть доказательства. Кафинский паша выкупил голову Калаш-паши…

Татарин открыл мешок, готовый вытащить из него «доказательство». Султан отвернулся и закричал:

– Кафинскому паше снять голову! Он не пошел на выручку Калаш-паше!.. Татарину срубить голову и отослать в Крым. Джан-бека лишаю ханства! Вместо него ставлю на ханство Бегадыр-Гирея!..

Султанскому гневу не было предела. Он грозил верховному визирю смертной казнью, сместил в войске семь военачальников. А морскому военачальнику Пиали-паше приказал спешно выступить из Стамбула с сильнейшим флотом под Азов.

Не медля ни одной минуты, он написал короткое, но грозное повеление новому крымскому хану Бегадыр-Гирею: «Верните Азов. Разорите все русские окраины!.. Снимите с меня позор перед всем миром».

– Я не пожалею здесь, – говорил султан своим приближенным, – ни сил, ни войска. Со взятием Багдада я получу Месопотамию и город Басру. Когда падет Багдад, я подпишу в Касришерине мирный договор с персидским шахом. Я навсегда покончу с Венецией и тогда пойду всей силою на Русь. А от Азова никогда не отступлюсь! Азов возьму опять!

Султан приказал всем пашам в причерноморских крымских и турецких крепостях готовить большие хлебные запасы для турецкой армии.

Война с Персией занимала сейчас все помыслы са­монадеянного и вспыльчивого Амурата. Покорением Багдада надеялся он устрашить всех своих недругов в России, и Персии, в Польше, на Украине, в Валахии, Греции и Месопотамии.