Игорь Срибный - ПУТНИК часть I

- Доктор! Я ведь все равно прорвусь в действующие войска. Тем более, товарищ Ворошилов направил меня на курсы. Отсижусь, отлежусь, выкарабкаюсь… Обещаю.

Доктор встал и некоторое время стоял рядом с койкой, внимательно глядя прямо в глаза больного.

- Товарищ Сербин, - сказал он. – Я нисколько не сомневаюсь, что вы именно так и поступите. Но меня увольте от нарушения врачебной этики. Я вам высказал свое мнение – вам показана только штабная работа. Любое резкое движение в позвоночнике может убить вас… За сим, прощайте, неугомонный вы человек!

Как только боль немного отступила, Сербин начал осторожно разрабатывать позвоночник. Он делал медленные наклоны, вращательные движения торсом. Попросил врача, занимавшегося с ним реабилитацией, делать ему легкий массаж на поврежденном месте. По три раза в день он начинал свои тренировки, постепенно наращивая нагрузки.

И, удивительно, но боль отпустила его, а в позвоночнике стала проявляться былая подвижность. Он стал много плавать, развивая подвижность позвоночника, ходить с семьей по лесу, все еще опираясь на палочку. Проходило время, и он начал чувствовать, что восстанавливается.

Лишь по утрам боль возвращалась, и ему было очень трудно заставить себя встать с койки, поскольку каждое движение причиняло нестерпимую боль.

Однако скоро прошло и это. Он с ужасом посматривал на турник, но с каждым днем его уверенность росла и, однажды он решился. Сербин долго стоял под металлической перекладиной, собираясь с духом, и, наконец, подпрыгнув, ухватился за холодный металл. Он висел, чувствуя, как боль медленно подбирается к позвоночнику… Леонид очень осторожно и плавно подтянулся подбородком к перекладине и мягко спрыгнул. Боль резко стукнула его в основание позвоночника и… отступила.

С этого дня он стал делать одно медленное подтягивание каждый день…

Лечебные процедуры тоже делали свое дело, и очень скоро Сербин уже начал ходить без палочки, а еще через месяц начал потихоньку бегать, поражая медперсонал силой своего духа и упорством в достижении цели.

Увидев его на пробежке в лечебном парке, доктор-ортопед встал, как вкопанный, схватившись рукой за сердце…

- Товарищ Сербин, да что ж вы такое творите с собой?! – только и смог произнести профессор.

- Бегаю, доктор, плаваю, подтягиваюсь на турнике! – улыбнувшись, ответил Леонид, не останавливая бега.

Доктор еще долго стоял, глядя ему вслед…

И тогда московский профессор решил провести беседу с Фросей. Он долго рассказывал ей о последствиях, к которым может привести травма позвоночника ее супруга, и почти умолял ее повлиять на него.

- Профессор, - сказала Фросенька. – Вы совершенно не знаете моего мужа. Это упрямый и жесткий человек. Если он решил чего-то добиться, он непременно сделает это. На моих глазах он, практически неподвижный, с разрубленной спиной сражался один с бандой налетчиков. И убил десяток бандитов, заставив их уйти. Он, до этого лежавший пластом, стрелял из двух револьверов, а когда у него кончились патроны, схватил два штыка… Простите, профессор, но я не буду даже пытаться отговорить его от тренировок, потому что, он все равно поступит по-своему!

- Фросенька, милая, да как же вы не понимаете, что ваш супруг убивает себя?! Я же объяснял ему, что любое неловкое движение может обездвижить его. У него тяжело травмирован позвоночник, а он бегает, говорит, что еще и подтягивается на турнике…

- Доктор, лично я понимаю все, поскольку работала в больницах на Украине и в Средней Азии фельдшером, и здесь врачам помогаю, поэтому кое-что смыслю в медицине. Но вот моему супругу вы можете говорить что угодно и сколько угодно, ничего не изменится. Он все равно поступит так, как сочтет нужным.

- Н-да-а… - протянул доктор. – Волевой человек – ваш супруг.

- Он же солдат до мозга костей, - Фрося покачала головой. – Он безвылазно в войнах с 1904 года… Я не знаю, кончится ли это когда-нибудь. Вы знаете, что он ответил, когда я пыталась как-то завести разговор о том, что пора бы перейти к мирной, гражданской жизни?

- Ну-ка, ну-ка, интересно! – профессор даже наклонился к Фросе.

- Он сказал буквально следующее: для меня превыше всего верность, долг и честь русского офицера! Потом уже семья и все остальное… И мне было обидно…

- Да, русские офицеры были воспитаны именно так. Я еще помню те времена… Офицер российской армии – это был сгусток патриотизма, действительно, человек чести. Да, собственно, они так и прощались: «Честь имею»! Я хорошо это помню… Значит, ваш супруг – офицер еще тех времен?