Владимир Мартов - Юность Карла

— Черт, как это я сам до этого не додумался?

— И не торопись связываться с бриттами. Судьба Гунольда Аквитанского призывает к осторожности в поступках.

— Я не боюсь какого-то там Кёрла, — снова взревел Ранульф.

— Кёрла? Да. А Карломана? Ведь если Карл в битве лишится головы — правда, это маловероятно, — Франкское королевство быстро приберет к рукам Карломан. У Карла ведь нет наследников. Его горбунка франки никогда не признают. А бороться с этим хитрецом Карломаном, который к тому же окажется единственным королем, будет посложнее, чем с Карлом. Он не такой храбрый и безрассудный вояка, как Карл, но в интригах может посостязаться с чертом. И многие франки окажутся на его стороне, особенно если к гибели Карла будут причастны давние враги — бритты. Но вот если кто-либо из братцев умрет своей смертью…

— Своей? Это как? — перебил Ранульф.

— Ну, скажем, так: якобы своей, и лучше, если это будет Карломан, вот тут-то и придет время вернуть нам, могущественным франкским сеньорам, свои права. У Карломана двое малолеток и алчная жена, полуфранконка, полулангобардка, которая захочет отстоять интересы своих деток. Франки окажутся расколотыми в братоубийственной войне. Часть окажется с Карлом, часть поддержит детей Карломана. Существует, правда, Дезидерий. А он наверняка захочет вмешаться, воспользовавшись смутой. Но его можно будет перетянуть на свою сторону за небольшой кусок пирога в наследстве Карломана или Карла, а еще лучше за кусочек Папы. Дезидерий спит и видит себя хозяином Италии. Тассилон — зять ломбардца, и с ним тоже можно будет договориться. Он не слишком жалует своих кузенов и очень хочет превратиться из герцога в короля Баварского. А сенешаль Ашер, хоть и служит семье Карломана, с большим удовольствием послужит сам себе. Карл останется один, и воевать со всеми сразу он не сможет. Тут-то и пригодится твой союз с бриттами. Мы сломаем Карлу хребет.

— И когда же эта «своя» посетит семейку? — явно заинтересовавшись словами Ганелона, спросил Ранульф.

— Кто знает? Кто знает? Пути Господни неисповедимы! — несколько туманно ответил Ганелон, но весь его вид и кривая усмешка сказали барону, что эти «неисповедимые пути» гораздо короче, чем до мифических стран Гога и Магога.

— Клянусь костями Дениса-мученика, мне нравится твой план, — захохотал Ранульф.

— План? Какой план? — невинно осведомился Ганелон, улыбаясь.

Ранульф расхохотался еще громче.

— Ты не только дьявольски хитер, но и осторожен. Пью за тебя, дорогой Ганелон. — И барон наполнил два гигантских кубка отборным бордоским.

— За нас, — поправил его Ганелон, — за нас!

Кубки взлетели вверх и со звоном встретились.

— И все-таки жаль отдавать то, что уже успел посчитать своим, — пару минут спустя брякнул Ранульф.

Ганелон удивленно воззрился на алчного барона, но комментировать не стал и предпочел перевести разговор на другую тему:

— Кстати, барон. По дороге к тебе со мной приключилась небольшая неприятность. Короче, я потерял слугу. Какие-то бродяги всадили в него целый фут стрелы в спину. Мне удалось уйти, но теперь я оказался без помощника. Не одолжишь ли ты мне своего на время путешествия обратно в Дюрен? И желательно, надежного. Мне ни к чему лишний раз таскаться в Сент или Ле-Ман, и он будет переправлять тебе все новости. Или поможет мне в чем другом.

— Ага… — В глазах Ранульфа на удивление быстро мелькнуло понимание. — Помощник по скорейшей отправке кое-кого на тот свет?

Ганелон усмехнулся:

— Скажем, так.

— Тебе везет. Есть у меня один умелец. Он баск. Я спас ему жизнь, и теперь он предан мне как пес.

— Вы кому-то спасли жизнь, барон?

— Так уж получилось, — хмуро буркнул Ранульф и, повысив голос, крикнул: — Эгремона ко мне! Он не слишком великий вояка, но зато знает толк в разных лекарствах и, говорят, помогал некоторым выкарабкаться с того света. Правда, перед этим он сам туда их и определял. — И барон громогласно захохотал. — Короче, этот плут так зарабатывал себе на жизнь. Сначала подсыпал чего надо тому, кто побогаче, а когда тот уже готов был протянуть ноги, Эгремон за кошель с денариями вытаскивал его с того света, давая ему противоядие от собственного зелья.

— Достойный человек, — усмехнулся Ганелон. — В таком случае я одолжил бы у тебя его на более длительный срок.

— Договорились!

В зал вошел чернявый, небольшого роста человечек лет сорока и замер перед бароном. С изрытого крупными оспинами лица на Ганелона глянули угольки-глаза, и тут же их взгляд переметнулся на Ранульфа.