Степан Злобин - Степан Разин (Книга 1)

Черкасские послы от этих слов вздрогнули и отшатнулись. Самаренин перекрестился. Разин удивленно и опасливо поглядел на своего есаула, но удержался от готового сорваться вопроса.

– Где же тот турок? – едва слышно спросил Самаренин.

– Только расспрос я ему учинил – и пятна по нем пошли, язвы... Степан Тимофеич вершить его указал. Ну, камня наклали в порты – да к рыбам!.. Вот для совета мы тут и на берег вышли.

Степан глядел в удивлении на бойкого есаула, не понимая смысла его выдумки, но чувствуя, что Иван затеял какую-то хитрость.

– Кишень табаку от него остался, – не сморгнув продолжал Черноярец, – добрый табак! – Он вытащил из-за голенища сафьяновый зеленый мешочек с медной застежкой, который Степан знал уже давно, и стал набивать трубку, радушным движением предлагая то же черкасским посланцам.

Самаренин отшатнулся.

– В огонь кинь, в огонь! Спали! Жив не будешь!.. – замахав руками, вскрикнули Самаренин и станичный.

Только Петька Ходнев с любопытством, хоть и с опаской, тянулся щепотью в кишень. Но Самаренин крепко схватил его за руку.

– Оставь! Подохнешь, как пес!

Он вдруг заспешил.

– Ну, Степан, сам смотри! Войсковой тайны круг тебе отписал, как ведал. А мнишь себя Войска Донского разумней – ступай! Да ведай, Войско Донское тебе не заступа, не помощь. А что голутьбу загубишь – о том мы жалеть не станем: иных наберется вдвое. А станете во станицы спасаться, то с черной заразой не пустим!

Напомнив еще раз Степану о том, что тайный круг с турками и с крымцами велел не биться и хана не задирать, послы, отказавшись от ужина и ночлега, хотя приближалась ночь, и, не повитавшись за руки, бочком, бочком отступили к своим лошадям, вскочили по седлам и унеслись обратно в Черкасск.

– Чего ты враку такую умыслил? – строго спросил Степан Черноярца.

Иван хохотал, катаясь по песку, словно в корчах...

– Ишь, дохлый турок их как устрашил!.. Гляди, понеслись – и вино и коврик забыли! – указывая пальцем вслед ускакавшим послам, сквозь смех бормотал Черноярец.

Не вставая с песка, он потянулся всем телом и взял с посольского коврика серебряную чарку с вином.

– Садись, атаман! – хлопнув ладонью по коврику, сказал Иван.

Степан сел рядом на теплый песок.

– Хороша от круга отписка? – спросил Черноярец.

– Продажные змеи! – ответил Разин.

– То-то оно! – усмехнулся Иван. – Гляжу, ты и уши развесил и рот раскрыл. Вот-вот увидят, что огорошили нас отпиской. Знать, надо покруче еще заварить, – и заварил!.. Коли бы мы от Азова по их отписке ушли, нас бы ни в грош не чли. Сопливцы, мол, собрались в поход, а ратного дела не знают. Какой тебе, атаману, почет? Осрамили бы на перекрестках...

– И то, – подтвердил Степан.

– А сам размысли: как не уйти, когда их в Азове такая сила? Рано мы поднялись на Азов воевать. Силу надо копить... Но так?

– Так, тихо признался Степан.

– Не горюй, атаман! Они век во старшинстве, а мы простые казаки. И нас время выучит да походы. А про турка брехал: не лавливал я его. И про черную смерть наврал же. Ты думай, куда нам идти? Сила народу встала – соколы да орлы... Станем искать не Азова – иного пути

– Я ранее звал на Волгу, – сказал Степан.

– Хотя и на Волгу. Ведь мимо Черкасска пойдем – кто нас теперь удержит? Черной смерти все побоятся. А мы еще два челна парусами прикроем, скажем: недугуют шестеро казаков...

– Заврался, Иван, – остановил друга Разин. – Мы копим народ в ватагу. А как вести про черную смерть полетят, кто к нам придет?!

– Азовцы в Черкасск приедут с доказом: им торговать. Как от них струги не станут пускать на Дон из Азовского устья, тут все и разберутся, что черная смерть – обман. А кто виноват? Нам турецкий лазутчик наврал. Зато мы уйдем без стыда: не от войска бежали, не супостата страшимся – заразы... А кто ее не страшится?!

Степан взял вторую чарку вина и стукнулся с Черноярцем.

– Ну, намудрил, Иван! Чистый подьячий!.. – сказал он, покачав головой.

– Неладно нешто?

– Все ладно, – согласился Степан. – Только ума у нас еще мало. Ну, ты иди зови ко мне есаулов, – отослал Степан друга.

Стыд за свое неумение, за то, как нелепо и необдуманно поднял он целое войско в две тысячи человек и повел на погибель, не справившись о числе врагов, об их силе, терзал его.

«Свычен смотреть в станичный горшок, кашевар шелудивый, ан, вишь, пошел города полонять, моря воевать, покорять чужие украйны! Рано!.. Теперь куда? К крестному на поклон? Простите, мол, нам, атаманы, что мы неразумно в поход собрались!.. Тут они нас и скрутят!.. Рад будет крестный!..» – думал Степан со злостью. Воспоминание о Корниле в нем возбудило ненависть и желанье во что бы то ни стало преодолеть все вставшие на его пути трудности. «Ан нет! Не пойду с повинной в Черкасск! Азов не возьму, так уйду на Волгу. Города брать не свычен, так шарпать разбойничьей статью учну. Хлебные караваны пойдем разбивать и сядем на Волге. Город шарпальный поставим у Паншина городка...» Стояла же Рига... [ Ригой назывался лет за двадцать до восстания Разина «воровской городок» на Волге ] Не Индия, не Персида – Поволжье, не синее море – Волга, а будет наша!.."