Сергей Зарубин: Трубка снайпера

«Февраль 1945 года, Восточная Пруссия. Стоим в обороне, готовимся к решительному штурму сильно укрепленного опорно­го пункта. Артперестрелка.

Вчера один из известных снайперов нашей дивизии, тунгус Номоконов ходил на охоту в личный заповедник немецкого рейхе –маршала Геринга. Добыл матерого секача-кабана. Мало кому дос­талось свежей кабанятины, а факт примечательный! Охотник из забайкальского племени – вымирающего, как пишут за границей, бродит с винтовкой в Германии, в парке Геринга. Вот уж не думала об этом гитлеровская свора!».

– Охотились в заповеднике?

– У командира взвода отпросился, – улыбнулся Номоконов. –Руки, говорю, зудятся до таежной охоты, следы увидел на снегу. Быстро скрал, вплотную подошел, завалил. Какой там секач, еже­ли для толстого буржуя растили? Было такое, было… А назавтра в этом немецком лесу четверых фашистов на мушку посадил. За один день! Никто не глядел, никто не писал. Самому к тому времени уже надоело считать, душу мутило. Так думал, что скорей бы мир, дом, тайга – потому бить приходилось. Чего ж, раз так… Не сдава­лись фашисты. Словом не 360 раз я выстрелил на войне. Много врагов убрал, шибко много. Один знаю, сколько…

На мои запросы стали поступать документы. Из Москвы прислали фотокопии фронтовых газет, в которых рассказывалось о подвигах Номоконова. Ценные материалы о боевых делах снайперов из Забайкалья сохранились в Читинском краеведческом музее. Со­служивец Номоконова, ныне подполковник Н. Глушко, разыскал в архиве копию боевого донесения о том, как Номоконов поймал на мушку представителя гитлеровской ставки. Об этом он рассказал в газете Прибалтийского военного округа «За Родину». Предста­вилась возможность полнее восстановить картину удачной охоты снайпера, описанной в главе «Пантач падает замертво». Я снова выехал в Нижний Стан – надо было прочесть «большое письмо» рассказчику, но его уже не было в селе.

– Наставил себе памятников, – невесело сказал директор со­вхоза, кивнул на клуб. – И уехал. А все из-за пустяка…

Что случилось? Почему Номоконов покинул родную тайгу, село Нижний Стан, в котором он так много сделал, в котором прожил около сорока лет, и переехал в Агинскую степь?

Наверное, мысль об этом возникала у Семена Даниловича еще на тех стрелковых соревнованиях, с которых началось это пове­ствование. Был потрясен зверобой тем, что на глазах людей одну из пяти пуль он послал мимо цели. И вообще в последнее время творилось с ним что-то непонятное. Заметит бегущего зверя, вро­де верно возьмет на мушку, но пуля идет мимо.

Не поверил сам себе стрелок и однажды, выкупив лицензию, за­сел с винтовкой у таежного озера. Ждал сохатого. Утром показалось в тумане большое животное. Номоконов выстрелил, и раненый зверь кинулся прочь. Вдруг различил таежник, как несколько раз звякнули о камни… подковы. Оказывается, подстрелил он коня у геологов… Что же ты наделал, известный всему Забайкалью охотник?! Не осмотрел как следует следы, не различил по шуму шагов, кто вышел к озеру.

Нет, такого позора не мог простить себе зверобой!

Говорят, что перед отъездом из Нижнего Стана долго стоял у околицы Семен Номоконов. Оборачивался к лесу, о чем-то гово­рил сам с собой, платком утирал влажные глаза. Уезжал, не огля­дываясь, провожаемый односельчанами.

Я понимал, где надо искать Семена Даниловича, и, сев на по­путную машину, отправился в далекое степное село Зугалай. При­ехал как раз к новоселью – на последний аргиш человека, поки­нувшего тайгу. Колхозники артели имени Ленина в селе Зугалай за неделю построили дом бывшему солдату – светлый, под шифер­ной крышей. Однако на почетном месте я увидел не главу семьи, а его сына – Владимира-младшего. Бульдозерист дорожного учас­тка, член бригады коммунистического труда получил повестку на призыв в армию. Из села уезжало служить двенадцать человек, и Почетный солдат пригласил парней в свой новый дом.

Были напутственные речи. Призывники обещали честно слу­жить, стать отличниками боевой и политической подготовки. И вот наступил момент, когда поднялся Семен Данилович. Он достал из кисета трубку с золотыми колечками на мундштуке и протянул сыну:

– Покури на дорогу.

Владимир молча принял из рук отца трубку мира – подарок воинов из подразделения Группы советских войск в Германии. По­курить трубку отца – большая честь! По древнему закону тайги сыновья удостаиваются этого в особо важных и торжественных случаях.