Джейн Харрис - Наблюдения, или Любые приказы госпожи

— Как тебя зовут? — осведомилась она.

— Бесси меня звать, — говорю. — Бесси Бакли.

— Ну что ж, Бесси, давай. — Она поставила передо мной скамеечку и указала на одну из коров, ту самую что напирала на меня задом. — Берись за дело.

К моему огромному облегчению она не осталась стоять у меня над душой, а пошла обратно к Кислым Сестрицам, которые уже уселись и взялись за работу. Было слышно, как струи молока со страшной силой бьют в ведра. С минуту понаблюдав за доярками, я решила что премудрость невелика, и опустилась на скамеечку.

Но думаете, мне удалось выдавить хоть капельку молока? Черта с два. Я просидела казалось целую вечность с ведром в одной руке и огромной розовой титькой в другой. Титька была не моя, а коровья, и такая раздутая, что свисала чуть не до самого пола. Клянусь, я сжимала, тискала и мяла со всей силы, покуда у меня пальцы не заныли, но единственное, что вышло из коровы, вывалилось в клубах пара у нее из задницы и погубило бы мое платье, не успей я отпрянуть в сторону. В общем через двадцать минут я все еще сидела над пустым ведром.

Женщина вернулась, и на сей раз за ней по пятам следовали Кислые Сестрицы. Она заглянула в ведро и говорит:

— Ты же сказала, Бесси, что умеешь доить коров.

— Я соврала, — призналась я, жалея что вообще остановилась здесь пособить с чертовой свиньей.

Кислые Сестрицы позади хозяйки переглядывались с видом крайнего превосходства — ах какое безобразие, она сказала что умеет доить коров а на самом деле не умеет, ах она врунья, ну слыханное ли дело, и все в таком духе. Лицо у меня запылало, я вскочила со скамеечки. Я собиралась сказать «пожалуй, я пойду» и удалиться с гордо поднятой головой. Но видать я слишком резко вскочила. Вместо задуманной фразы я сказала «о черт» и кувырнулась в обморок. Я шмякнулась бы прямо в коровью кучу, кабы миссус не подхватила меня.

Сколько времени я пробыла в беспамятстве, не знаю, но когда я очнулась, из коровника меня уже вытащили. Я сидела на скамеечке свесив голову до самых коленок, а женщина, засунув руку мне за шиворот, распускала мой корсет. В такой позе я хорошо видела вырез своего платья и кучу хлебных крошек промеж титек. Мне пришлось скрестить руки на груди, чтоб они не высыпались.

— Тихо, не шевелись, — велела женщина, но ласковым голосом. — Ты лишилась чувств. Оно и неудивительно, когда у тебя корсет так туго затянут.

Немного погодя она разрешила мне выпрямиться, принесла кружку молока, зачерпнутого из ведра, и встала надо мной подбоченившись. Сгорая от стыда я маленько отпила из кружки, просто чтоб угодить ей. Едва у меня в голове прояснилось, я поднялась на ноги и сказала:

— Пожалуй, я пойду. Извиняйте, миссус.

Она лишь кивнула и махнула рукой — мол, ступай.

Я вышла с фермы и вернулась по тропе к особняку. Мой узелок лежал там, где я бросила, возле курятника. Только я собралась его поднять, гляжу — женщина возвращается за мной следом. Я вдруг вспомнила важное и крикнула:

— Миссус, а где здесь замок?

— Замок? — переспросила она. — Какой замок?

— Да там на дороге указатель, на нем написано «замок», ну мне и захотелось глянуть на него.

— А… — Она помотала головой. — Здесь нет никакого замка. «Замок Хайверс» — название поместья.

— Ну и ладно. — Я наклонилась за узелком. — Ничего страшного.

— ПОСТОЙ! — внезапно произнесла она.

О черт, подумала я, она заметила хлеб у меня за пазухой, сейчас мне достанется на орехи. Я выпрямилась. Женщина пристально смотрела на меня, склонив голову набок.

— Ты не сказала, что умеешь читать.

— Так вы ж и не спрашивали.

— Просто в голову не пришло. Я подумала… ну…

Она не договорила, но я и так поняла, что она хотела сказать, ведь я простая ирландская девушка, а потому все думали про меня одинаково.

Теперь глаза у нее блестели.

— Ну а писать ты умеешь?

— Само собой, — отвечаю. — Я пишу очень даже здорово.

— По-английски?

Я удивленно так глянула на нее.

— По-каковски же еще?

— Надо же! — говорит. — И кто тебя обучил грамоте?

Я на секундочку задумалась, потом сказала:

— Моя матушка, упокой господь ее душу! — и перекрестилась.

Женщина слегка отшатнулась с покоробленным видом. Видать крестное знамение не понравилось, даже англичанам оно не по душе.

— Подожди здесь, — говорит, и побежала к дому.

Я стояла, озираясь по сторонам. Что дальше, интересно знать? Наверное, она хочет, чтобы я ей что-то прочитала или написала письмо. Немного погодя женщина вышла из дома с листком бумаги в одной руке и пером в другой.