Леонид Сотник - Экзамен

Но светлое будущее, о котором он так мечтал, открылось для него не сразу. Без денег, без друзей, никому не известный мулла-бача был обречён на голодные скитания в чужом, незнакомом городе.

Путь в революцию начинается по-разному. Для Ахмада он начался с облавы на Алайском базаре. Бойцы ЧК окружили базар, перекрыли все входы и выходы, а оперативники занялись проверкой документов. Шум, визг поднялся над торжищем. Спекулянты метались от лавки к лавке, опрокидывали лотки с товарами; ржали лошади, ревели верблюды, грязные, завшивленные дервиши кружились в неистовом хороводе, низвергая проклятия на головы кафиров.

Задержали в тот день немного, десятка три, но среди них оказался и Ахмад — бухарец без документов. Допрашивал его сам Фоменко, а допросив, сказал устало:

— Извини, парень. Ошибка вышла. Можешь быть сво боден.

— Но я не хочу такой свободы! — закричал Ахмад. — Не для того я пробрался в Ташкент, не для того я сбежал из медресе, чтобы умереть под дувалом. Я тоже хочу служить революции!

Фоменко удивлённо вскинул брови и потёр переносицу.

— Ну да… Ты что же, сочувствуешь большевикам?

— Я сам большевик!

— Ну да… И давно? Может, партбилет покажешь?

Партбилета у Ахмада не было.

— Ладно, парень, — поразмыслив, сказал Фоменко, — тебя кто-нибудь из бухарских большевиков рекомендовать может?

— Может. Слесарь хлопкозавода Михайлов.

— Хорошо, проверим. — Фоменко поднялся из-за стола и подал Ахмаду руку. — Ты поживи пока в нашем общежитии. Я дам команду, чтобы тебя взяли на довольствие.

А через две недели Ахмад снова стоял перед Фоменко. Он думал, что ему тут же выдадут револьвер и шашку, но ему выдали немного денег, чтобы он мог купить себе новый халат — старый совсем износился, и приказали поступить на службу к мулле Акобиру: в ЧК к тому времени уже знали, что к дому муллы тянутся нити белогвардейского заговора. И даже после раскрытия ТВО и ареста многих его членов Ахмад по приказу ЧК продолжал оставаться в доме муллы: иногда Акобир посылал его с записками к своим людям, но эти записки попадали в руки адресатов только после того, как с ними знакомился Фоменко. Вся информация о тайных собраниях в доме муллы, о разговорах, которые там велись, благодаря Ахмаду тут же становилась достоянием ЧК.

Из книг и рассказов Ахмада Миша узнал, что население Бухары составляет сто пятьдесят тысяч человек, что город обнесён прочной стеной, достигающей восьми метров ширины, что украшен он куполами трёхсот шестидесяти мечетей, что расположены в нём сто сорок медресе и триста шестьдесят мактабов с целой армией мулла-бачей. По последней переписи их насчитывалось двадцать тысяч. Бухара считалась твердыней ислама, а эмир его защитником. Рябинин знал, какой собственностью в эмирате владеют «Общество Герхард и Гей», «Кавказ и Меркурий», фирмы Ходжаевых и Водьяевых, годовой оборот банков Мирсалихова и Мансурова, сколько продаётся шёлка и покупается хлопка…

Рябинин почерпнул массу и других полезных сведений, но, когда их вместе с Ахмадом вызвали однажды к Фоменко и спросили, сколько патронов выпускает ежедневно эмирский завод в Аскар-Абаде, оба покраснели.

— Вот и мы не знаем, — сказал Фоменко. — А хорошо бы знать. — Потом подумал и добавил: — Получите явки, пароли. С нашими людьми будете встречаться в доме дядюшки Исмаила. Ахмад считает, что он вне подозрений. Нам важно знать, в каком состоянии находится армия эмирата, насколько она обеспечена оружием, где дислоцируются наиболее крупные подразделения. Обо всём этом вас проинформирует наш товарищ, который служит у эмира под видом белогвардейского офицера-инструктора.

Нужно узнать также, сколько в Бухаре афганцев, сколько людей у полковника Тысячникова. И хорошо бы ещё выведать: не вынырнул ли там господин Бейли? Жаль, что этого стервятника мы прозевали в Ташкенте. Пора вам, ребята, собираться в путь. Три дня на подготовку — и айда. До Кагана доберётесь поездом, а дальше прогуляетесь пешочком. Два студента возвращаются в своё родное медресе. Правдоподобно? То-то же. А гимнастёрочку тебе, Миша, придётся сменить на халат.

Так друзья оказались в Благородной Бухаре, у дымного мангала рабочего хлопкозавода Исмаила-ширинкора.

На станции Каган Бейли и его спутники сели в извозчичий экипаж. Потрясшись пару часов по кочковатой дороге Каган — Бухара, коляска с бывшим главой «британской миссии» через Самаркандские ворота въехала в город и стала медленно пробираться по захламлённым нечистотами улочкам.