Александр Савельев - Сын крестьянский

— Ну вот и я! — гаркнул он.

Остальные промолчали, поглядели на него с недоумением, с насмешкой. «Ишь, осчастливил, дитятко царское, что явился!» — подумал Болотников.

Большие начальники сели вокруг стола с холодной закусью и винами. Начальные люди поменьше сидели у стен, подходили к другим столам, изрядно ели и пили. Болотников встал, все замолкли. Он сказал:

— Собралися мы во граде сем оборону держать. Получил я весть из Москвы: сам Шуйский царь на нас двинется. Выбрать надлежит главу меж нас. Твое слово, Григорий Петрович! Ты годами старшой и многорассуден зело.

Шаховской расправил бороду, хитро усмехнулся:

— Много сказывать не стану. Болотников, Иван Исаевич, хоть и младший годами среди нас, а в войне вельми сведущ. Ратное дело у его спорится. Великим разумом господь наградил. Он и войска больше всех привел. Кроме того, он есть большой воевода, каковым его пожаловал сам царь Димитрий Иванович. Так что супротив его не поспоришь!

— Верно глаголешь, Григорий Петрович! Спорить не приходится! — откликнулся Телятевский.

— Быть посему! — подтвердил Илейка, хотя не совсем был доволен. «Ну, да ведь с Болотниковым не совладаешь», — подумал он.

Иван Исаевич принял воеводство над Тулой.

Проснувшись, Иван Исаевич быстро поднялся с жесткого тюфяка, положил на плечо ручник, взглянул на розовеющие от зари стекла оконниц, пошел во двор. Во дворе, за загородкой, он снял с себя белье, схватил заранее приготовленное деревянное ведро, умылся и облил свое богатырское тело холодной водой, от удовольствия сопя, охая, гогоча. На все это смотрел громадный, рыжий, вислоухий пес, который даже бросил глодать кость. Обрызганный водой, пес с глухим рычанием убрался в конуру. Иван Исаевич досуха вытерся, кожа загорелась, покраснела. Быстро оделся и ушел; в горнице сел к столу, пристроился к большому жареному налиму, лежащему в сулее. Вошел Федор Гора, сел за стол, и оба ополчились на налима. Съев, выпили по чарке вина.

— Бувай здоровенек!

— Будь здоров! Сказывай, как поиск.

Гора сообщил, что ездившая к Серпухову и Кашире конная разведка из запорожцев и украинцев врага не видела; потом стал рассказывать про новую партию прибывших украинцев:

— Гарны хлопцы, гарны! Идуть, усе идуть до нас! Эх, Украина, Украина! Погана там жизнь!

Гора высказал далее то, что у него на сердце накипело, что Ивану Исаевичу известно было, но и на этот раз он внимательно прослушал Гору. А Федор, рассказывая, все более омрачался, голос его глухим стал, обычно веселые глаза потускнели, ссутулился.

«Ишь как нахохлился, словно сокол под дождем…» — подумал сочувственно Иван Исаевич. А Гора рассказывал:

— Край богатый, земля родюча, а народ бидуе, вид богатства крыхитки перепадають селянам — посполытым. Паны панують в своих маентках, а народ простый в послушенстви у панив, на ных спыну свою гнэ, посполыты — на земли, а хлопы — при маентках. Шляхта грызэться миж собою и выходыть: паны быоться, у мужикив чубы трещать. Податки и на панив и на Ричь Посполыту душать посполытых. А податкив богато: чинш, ставщина, сухомельщина, очковэ, осып и все таке. Державци пански стараються батогамы податки выбываты за кильки рокив вперед. Колысь хоч и булы на Украини князи та дворяны, а все ж одну виру малы з народом, православну. А потим бильшисть з ных поминялы ридну виру на католыцьку. Чи свий, чи лях — не разбэрэш. Свий ще лютиший, як пес на цепу. Езуитив вид папы Рымьского понаизжало, росплодылысь по Украини, як блощицы у пэрыни. Думка у ных давня: украинцив перевэсты на католикив, щоб папи Рымьскому мы вклонялысь, що его никто не чув, не бачив, що воно за птыця. Унию выгадалы, щоб нашу и ихню виру зъеднаты. А як зъеднаты? Щоб латынська, католыцька вира була на Украини.

На столе, у коего сидели Иван Исаевич и Федор Гора, появился черный таракан, остановился, шевеля длинными усами. Оба обратили на него внимание. Иван Исаевич смешливо подумал:

«Ишь усищи-то, как у пана польского!» А Гора со злобой прихлопнул таракана ладонью, сбросил со стола, продолжал:

— И ще лыхо. Татарски наскокы, а воны сэла палылы, украинцив в полон гонылы, а старых, немичных, дитэй малых насмэрть убывалы. Розруха, крипацьке бесправья на богатий Украини. Знаю: такэ лыхо не на одний Украини, всюды, дэ е богати и бидни.

Гора тяжело вздохнул, помолчал и под внимательным взором Болотникова продолжал:

— Що народу дияты? Хто тэрпыть, а хто в Сич Запорижську тикае, з запорижцамы ляхив, татар, туркив бьють. А оцэ почулы, що Болотныкив за правду бьется, и суды идуть. От и всэ!