Владимир Шатов - Ни шагу назад!

- Наверное, он не имеет понятия, почему должен быть застрелен, и столь же ненавидит это бессмысленное массовое убийство людьми друг друга. – Подумал расстроенный Майер. - Я хочу подойти к нему и сказать, что мы товарищи — мы оба хотим прекратить эту бойню, у нас у всех есть одинаковое право на жизнь.

Прибежал Вилли, мокрый от пота и с каской, свисающей на правое плечо. Иоганн нетерпеливо крикнул ему:

- Ты ведь имеешь санитарную подготовку?

- А то ты не знаешь!

- Перевяжи этого русского.

Вилли вытер пот с лица и бросил взгляд на раненого.

- Заботливый, да? - сказал он. - Направь его в тыл; им там скоро займутся.

Но когда он попросил его вторично, Вилли, не говоря больше ни слова, достал аптечку и встал на колени, чтобы взглянуть на раны стонущего солдата.

- Отставить! – сбоку от них раздалась короткая команда.

К пленным вальяжно подошёл командир роты.

- Русскому всё равно не жить. – Сказал он и, вытащив пистолет, выстрелил раненому в голову.

- Ах ты, гад! – закричал вскочивший на ноги седовласый человек. – Ты зачем застрелил Анатолия?

- Молчи, - зловеще прорычал Штрауб. – Вы убили вчера десять моих солдат.

Странным образом они разговаривали каждый на своём родном языке, но отлично понимали друг друга.

- Он мог бы выжить, - почти плача сообщил русский. – У него же дома сын Ванюшка…

- Мне плевать!

Коренастый пленный внезапно сделал резкий шаг вперёд и выбросил массивный кулак. Он попал лейтенанту прямо в нос и у того хлынула обильная кровь.

- Что б ты сдох! – спокойно сказал нападавший и без сил опустился на землю.

К побитому командиру подскочили его подчинённые. Он нетерпеливо отмахнулся от предложенной помощи и скомандовал.

- Расстрелять негодяя!

- Ты думаешь, я испугался?

- Можно это сделаю я? – Фом шагнул вперёд. – Я с удовольствием выну из придурка жизнь.

- Только отведи его подальше. – Велел лейтенант и занялся своим носом.

- Ну, здравствуй Григорий Пантеелевич! – раздалось за спиной у идущего на расстрел, когда он едва спустился в змеевидный, мелкий овраг.

Григорий резко развернулся и с удивлением посмотрел на незнакомого человека в немецкой полевой форме.

- Нашёл место здоровкаться! – ругнулся он и внимательней присмотрелся к конвоиру. – Ты меня знаешь?

- Кто ж не знает легендарного комдива вёшенских повстанцев Григория Мелехова?

- А если серьёзно?

- Якова Фомина помнишь?

- Такое не забудешь, если и захочешь…

- Я его сын Давыд.

Григорий недоверчиво покачал головой и произнёс:

- Привел же Бог так встретиться!

- Да, - рассмеялся Фом. – Место и время действительно неудачные.

- Особенно для меня. – Хмуро заметил Григорий. – Ты вроде должон меня расстрелять.

- Это завсегда успеется.

Фом неторопливо прикурил немецкую сигарету и предложил пленнику. Они присели на каменистый выступ на боку оврага, как старинные приятели на перекур.

- Слабенькие твои сигареты. – Сказал Григорий, в три затяжки прикончив непривычное курево.

- Не то, что наш самосад! – согласился Фом. – Постарел ты дядька Григорий.

- Да и ты при нашей последней встрече пацаном был, а сейчас вишь как заматерел.

- Довелось хлебнуть лиха…

Давыд коротко рассказал свою нехитрую жизнь, о беспризорных скитаниях после казни матери по различным городам России. О вынужденной связи с уголовниками, коснулся нескольких лагерных отсидок.

- Я тоже хлебнул колымских лагерей. – Тихо сказал Григорий и вздрогнул от холодных воспоминаний.

- Меня туда не заслали, Бог миловал.

- Повезло.

- Говорят оттуда никто не возвернулся.

- Если бы не война я там навсегда остался…

Григорий недовольно замолчал, молчал и задумчивый Фомин. Потом он сказал:

- Зря ты лейтенанта ударил, могло всё по-другому пойти.

- Он же застрелил моего друга Толика Захарова!

- Ну и что?

- Как что? – возмутился Григорий – Разве можно раненых пленных добивать?

- На этой войне всё можно.

- Я так воевать не могу.

Фомин весело рассмеялся.

- А тебя дядя никто не спрашивает.

Солнцем тем временем поднялось высоко. Григорию с самого утра до смерти хотелось пить, запас воды кончился ещё накануне. Он попросил воды у собеседника и Давыд протянул ему свою флягу.

- Как у немцев оказался? – спросил Григорий, возвращая полупустую ёмкость хозяину.

- Обыкновенно, - усмехнулся тот. – Перебежал на их сторону в начале лета.

- Видать дела у них неважнецкие, - хмыкнул измазанный глиной пленник. – Раз казакам оружие доверяют.