Владимир Шатов: Ни шагу назад!

- Не хотят «фрицы» отдавать родную станицу! – жаловался Аниканов.

- Мы ещё вернёмся! – успокаивал боевого друга Захаров.

- Обязательно.

Красноармейцы не раз врывались в станицу, но закрепиться в ней так и не смогли. Получив сведения о том, что противник собирается нанести по отряду удар крупными силами, Евдокимов принимает решение на отход от станицы.

- Выполняя основную задачу отряда, - инструктировал он оставшихся в живых офицеров. – Мы попытаемся остановить врага на промежуточной позиции, у слободы Петрово, в 18 километрах к востоку от Чернышевской.

- Как же мы так задержимся?

- В слободе уже находится небольшой гарнизон. Подготовлены рубежи обороны, вплоть до окопов для танков, заминированы подходы к ним.

- Ясно.

Утром 21 июля к этому рубежу подошли танки и артиллерия противника. На крытых автомашинах прибыла пехота и развернулась в редкие цепи. После педантичного артобстрела и бомбёжки она пошла в атаку вслед за танками.

- Глянь, как идут, - комментировал Захаров. - Без головных уборов, с закатанными рукавами.

- Наглые, что твои волки.

Три атаки отбили за день бойцы отряда, уничтожив до батальона пехоты, подбив несколько танков. 22 июля, противник силами двух пехотных полков дважды тщетно пытался прорвать линию обороны отряда.

- Обходят подлюки, - Аниканов выглянул из траншеи. – Теперь мы в полном окружении.

- Приехали.

К исходу этого дня фашисты вдруг прекратили огонь и начали колоннами движение на восток, в обход отчаянно сражавшейся части Красной Армии.

- Как жрать хочется! – признался ненасытный Толик.

- А я всё одну колбаску забыть не могу. – Признался Фёдор.

- Какую к чёртовой матери колбаску?

- Когда на станции получали мы оружие, - улыбаясь вспоминал Аниканов. - Смотрим, какая-то часть приехала, мешки и ящики грузят. Мы, значицца, два мешка ухрюкали. В одном — колбаса, в другом — старые ботинки. А часть-то оказалась — Особый отдел!

- Во не повезло!

- Мы, значицца, в штаны от страха наклали, ботинки, конешно, отнесли обратно, положили на место. А колбасу, которая генералам предназначалась сожрали. Что делать?

- Ну и как вы выкрутились?

- Поэтому я в десант и попросился. Если вернусь, то героем, а нет так мёртвому даже Особый отдел не страшен.

…Остатки разных подразделений начали отход к главным силам дивизии, двигаясь по территории, захваченной противником. В районе придонских высот восточнее хутора Верхняя Гусынка отряд атаковали танки 16-й танковой дивизии, нанеся болезненные удары в коротком и жестоком бою.

- Здорово они нас трепанули! – От усталости Григорий еле двигал языком. – Ещё один такой бой и от нашего отряда останется пшик…

Следующим утром, попав под удар вражеского танкового клина, атаковавшего основную линию обороны 33-й гвардейской дивизии, отряд Евдокимова распался на части. Большая примкнула к 84-му полку своей дивизии, меньшая часть вышла на позиции 192-й стрелковой дивизии, часть оказалась в окружении.

- Лишь каждый десятый остался в строю.

Потери передового отряда, насчитывающего к 16 июля четыре тысячи человек, были огромными. Так, из 1-го стрелкового батальона осталось в строю только 28 бойцов.

- Давай Анатолий прощаться! – на полном серьёзе сказал Григорий. – По всему видать, нам отсюда не вырваться.

- Точно отвоевались! – поддержал его Фёдор. - Сил никаких нет, вторые сутки не жравши…

- Я так просто не сдамся, - просипел Захаров. – Мы ещё поборемся…

- Как ты будешь в окружении бороться?

Танк с чёрно-белым крестом на башне внезапно остановился у бруствера их общего окопа. Из распахнутого люка показался молодой танкист в чёрной форме и гортанно крикнул:

- Рус, сдавайсь!

- Пошёл ты на хер! – крикнул вскочивший Аниканов и вскинул винтовку, но тут же упал, сражённый пистолетным выстрелом танкиста.

В окоп полетела граната с длинной деревянной ручкой. Пока она летела, Фёдор стоял, прижимая рукой пулевую рану в животе.

- Как же больно! – прохрипел он и свалился на упавшую у его ног гранату.

Та глухо взорвалась под ним, но совсем не зацепила Григория осколками. Люк башни захлопнулся, танк взревел двигателем и принялся «утюжить» окопы, наполовину присыпав контуженного Шелехова тёплой землёй.

- Заодно и похоронит меня! – на удивление спокойно подумал он.

Придя в себя под вечер, он с удивлением увидел ужасную картину. Кроме него и тяжелораненого Захарова, из роты в живых не осталось никого. Перебинтовав стонущего Анатолия и собрав солдатские медальоны и документы убитых товарищей, обессиленный Григорий стал ждать темноты или смерти.