Владимир Шатов - Ни шагу назад!

- Пускай стреляют по нашему квадрату. – Инструктировал он посыльного. – С этими монстрами нам не справиться.

Вскоре заработала тяжёлая артиллерия. Вдруг, к великому удивлению, один из танков вспыхнул, объятый пламенем. Другой запаниковал и вовремя отступил. Наступавшие русские увидели, что остались без стальной поддержки.

- Их боевой дух угас, и теперь мы берём верх. – Обрадовался Майер.

В считаные минуты рота миновала ранее оставленные позиции и напирала, продвигаясь вперёд. Казак Фом первым из отделения Иоганна, бросил гранату в русский окоп, но, прежде чем она взорвалась, огромный солдат выскочил из него, как будто его укусил тарантул.

- Только не это! – крикнул он и бросился на землю, закрыв голову обеими руками. – Я не хочу умирать.

После взрыва он поднял голову и моргал, очевидно, поражённый тем, что он на земле среди живых. Затем гигант поднял руки, сдаваясь в плен.

- Испугался большевицкий выродок! - С автоматом ППШ в одной руке Фом умело обыскал карманы пленного. В следующий момент, произошло нечто невероятное. Пленный схватил его за гимнастёрку и отвесил звонкую пощёчину.

- Сволочь! – он брезгливо посмотрел на человека, говорившего на русском языке, но одетого в немецкую форму. – Русский, а служишь фашистам…

Фом даже разинул рот от удивления, а славянин снова поднял руку. Фом импульсивно дал по нему длинную, продолжительную очередь в упор, и массивная фигура рухнула, как пустой мешок.

- Я не русский, - зло проговорил он. – Я казак!

Наступившая ночь охладила соперников, люди просто попадали в изнеможении там, где их застала темнота и заснули. Утром небо очистилось, и солнце ярко освещало землю, от которой поднимался плотный туман. Потом кто-то заметил вдалеке русский пулемёт, который так сильно досаждал им накануне.

- Не стрелять, - приказал лейтенант Штрауб. - Мы выполним эту работёнку без кровопролития.

С зачехлённым автоматом Штрауб пошёл, как на прогулке, к русским позициям. Все замерли в недоумении.

- Чистейшее безумие! – произнёс Пилле. – Наш лейтенант сошёл с ума…

Но Штрауб, очевидно, знал, что делал. И хотя все ясно видели каски, двигавшиеся в укрытии, вражеский пулемёт молчал.

- Думаю, что русские не могут понять, что он собирается делать. – Заметил Иоганн, с удивлением вглядываясь в спину командира.

Затем Штрауб что-то им крикнул. Это прозвучало как дружественное приветствие. Он громко повторял его, а сам подходил всё ближе. Весьма нерешительно один из красноармейцев встал и поднял руки. За ним это сделал другой, а потом и третий.

- Мы сдаёмся, - крикнул черноволосый крепыш, азиатского вида. – Мы больше не хотим воевать за Советы!

Штрауб вернулся с невозмутимым видом человека, пришедшего с утренней прогулки.

- Идите и возьмите их оружие, - произнёс он буднично. – Хватит напрасных жертв.

Старый фельдфебель задумчиво потрогал пальцами подбородок.

- Господи Иисусе! Вы действительно мужественный человек!

Сопротивление бойцов Красной Армии было сломлено повсеместно. Рота Иоганна беспрепятственно заняла позиции противника и продвинулась примерно на километр. Солдаты вытаскивали из окопов, оставшихся в живых солдат, и сгоняли их в импровизированный лагерь для пленных.

- Посмотри, как сражаются некоторые русские. – Сказал Иоганн товарищу. – Из целой роты остались в живых только двое.

- И то один раненый, другой контуженный.

Они знаками показали пожилому, полностью седому солдату следовать за ними. Тот взвалил на себя своего раненого сослуживца и побрёл вслед за ними. У раненого была безобразная рана в шею, а изодранная гимнастёрка говорила о том, что он к тому же ранен в грудь. Смертельно бледное лицо под великоватой для него каской обильно забрызгано кровью. Этот человек попросил Францла пристрелить его.

- Я не жить, - сказал он на ломаном немецком. - Я капут…

- Зачем ты так говоришь? – одёрнул его горбоносый товарищ.

- Не жить мне Григорий…

Он согнулся пополам от слабости, указывая на свои раны. Но Францл только покачал головой, как качает головой взрослый, когда ребёнок просит что-нибудь из того, что ему не разрешено.

- Нет, - ответил он. – Я не могу этого сделать. Я не палач.

Пилле показал русским, что они могут сесть. Раненый теперь пытался уговорить Иоганна прикончить его. Все ещё что-то бормоча, он снял каску. Иоганн невольно засмотрелся на него; он выглядел почти как Вилли, только старше. Те же короткие золотисто-каштановые волосы, те же тонкие, почти девичьи, черты лица и такая же манера говорить.