Владимир Шатов - Ни шагу назад!

- Gut, - он удивительным образом напоминал Ваньке отца. - Sehr gut!

То, что им в ту минуту было хорошо, Ванюшка смог понять без перевода. Сам же он чувствовал себя не очень, в неполные шесть лет отличался повышенной любознательностью и врождённой непоседливостью. Мамка очень строго приказала ему сидеть тихо, и он вынужденно забился в закуток за печкой, там, где зимой содержали новорождённых телят.

- А что они делают? - Настойчиво спрашивал мальчик у взрослых. - Кто они такие...

- Сиди смирно, не до тебя!

Иногда Ваньке удавалось заглянуть в окно, выходящее во двор и посмотреть на действия незнакомых дядек. Страсть как интересно было понять, чем же они занимаются. В детстве всё непонятное интересует и пугает одновременно. Когда совсем молоденький парнишка, с закинутым за спину блестящим автоматом, вышел из сарая с парой несушек в руках, Ванька возмущённо задёргался. Вот сейчас точно, строгий и скорый на расправу дед даст прочухана наглецу...

- Сиди Бога ради спокойно. - Мамка почему-то тихо плакала и даже не прикрикнула на него как следует. - Что делать-то? Что делать?

- Ну, одним глазком можно?

Сидевший тут же встревоженный дед только отмахнулся. Семья Захаровых не успела спрятаться в подвале, пришлось сидеть в хате и ждать неизвестно чего. К вечеру отдохнувшие штурмовики пообедали курятиной, на десерт съели все яблоки в небольшом саду и выехали на передовую.

- Убрались антихристы! – В хату забежала любопытная соседка тётка Галя. – Все живы?

- Все, - кряхтя, ответил дед. – А что кому-то досталось?

- Горе такое случилось! – затараторила соседка. - Наши родственники Мамонтовы, еле успели вовремя забраться в подвал. Проходящий мимо погреба для хранения картошки, пугливый солдат услышал шум из-под земли.

- Ну?

- Я такого страха натерпелась, - тётка Галя вытерла быстрые слёзы. - Вижу, немец снимает с пояса ручную гранату с длинной ручкой, открывает деревянную крышку лаза и швыряет её в низ.

- Ужас!

Всю погибшую семью хоронили через два дня в одном большом гробу, невозможно было в каше останков понять кто где...

- Деда, - Ванюшка растерянно стоял посредине разорённого двора, рядом с поникшим дедом. - Почему ты не прогнал их?

- Нельзя, Ваня, зараз нельзя...

Внук шмыгнул покрасневшим носом, осуждающе посмотрел на него и уверенно сказал:

- Боишься.

- Надо, Ванька, тихо сидеть! - Проронил дед Семён сквозь плотно сжатые зубы. - Терпеть нужно...

- Вот батька придёт, он их прогонит. - Мальчик топнул босой ногой. - Так деда?

- Конешно, внучек.

- А когда он вернётся?

- Скоро, Ванюшка, скоро! - В глазах ветерана Первой мировой, блеснули не прошеные слёзы...

На смену штурмовикам пришла тыловая часть, состоящая из десятка немцев и взвода румын. Командовал ими немолодой лейтенант родом из Мюнхена, бывший печатник. Он занял большую комнату в избе Захаровых и в упор не замечал всех домочадцев сбитых в общую кучу в комнате, где нещадно дымила русская печка.

- Здоровечка желаю! - Глава семьи Семён Фомич, здороваясь с ним, приниженно кланялся.

Его сын Афанасий, отец Ванюшки, воевал на фронте. Дед боялся, как бы ему не припомнили это и не выгнали с семьёй на мороз... Немец, впрочем, не удостаивал его даже взглядом. Ваню удивлялся, как такой представительный мужчина, в хромовых, блестящих сапогах мог при людях громко и с удовольствием пускать газы. Ванюшке не раз за подобное влетало от деда ремнём по заднице...

- Он нас даже за людей не считает, - удивлялась мамка Ванюшки. – Мы для него пустое место.

Самым добрым среди всех солдат был Ганс, пожилой шофёр, который до войны жил в маленьком городке в Саксонии. Он иногда угощал Ваньку сахаром и показывал фотку строгой женщины с тремя детьми.

- Meine Kinder [2] Мои дети! (нем.) ! - Краснея от гордости за детей и жену, говорил военный водитель. - Und seine Frau Gerda [3] А это жена Герда (нем.) .

Среди немецких солдат попадались злые люди, запросто могли дать затрещину, но никто из них не мог сравниться в агрессивности с румынами.

- Грязные «мамалыжники», - ругал земляков князя Дракулы Фомич. Вечно рыскают по селу, готовые на любую пакость.

Прозвали их так за любовь к кукурузной каше мамалыге, национальному наркотику. Поэтому румыны пребывали на вечном взводе. Воевать за Великую Германию они явно не хотели, стремясь просто выжить в непонятной для них России…

Ванюшки до всего этого дела не было, хотя для своих лет, он был необыкновенно внимательным и серьёзным. Интересовала его всякая техника, он мог часами смотреть, как Ганс ремонтирует грузовую машину «Мерседес».