Взяв добром Джебаил, султан повернул на юг и дошел до Аскалона. По его воле, плененные король Ги де Лузиньян и Великий Магистр Жерар, следовали вместе с ним. Под стенами Аскалона султан пообещал даровать им свободу, если они убедят защитников города открыть ворота и сдаться. Бывшие повелители и вправду попытались усмирить боевой дух осажденных, однако те не только главу Ордена тамплиеров, но и самого короля, обругали со стен последними словами и послали к чертям в преисподнюю. Аскалон храбро сопротивлялся почти неделю, однако не смог устоять. Несмотря на то, что при осаде города, султан потерял двух своих эмиров, он проявил к пленникам столь необычайное милосердие, что все они плакали от счастья, восхваляли султана, а некоторые даже приняли веру Пророка и остались в городе. Султан запретил своим воинам грабежи и позволил христианам покинуть Аскалон и забрать свое имущество. Он выделил большой отряд мамлюков для того, чтобы проводить их до Александрии. Там их устроили на постой, обеспечив провиантом. Потом их посадили на корабли, принадлежавшие купцам-христианам, и отправили в Европу. Поначалу купцы воспротивились оказать благодеяние единоверцам, но султан пригрозил им, что, если его требование не будет выполнено и жители Аскалона не будут благополучно доставлены на христианские земли, то ни один торговец больше никогда не ступит на берег богатого Египта. Так потеря выгоды устрашила купцов куда сильнее, чем потеря их собственных христианских душ.
В тот самый день, когда султан Юсуф вступил в стены Аскалона, произошло затмение дневного светила. Сумрак наступил именно в тот час, когда султан принимал послов Иерусалима. И мусульмане, и христиане — все замолкли, пораженные явлением, и стали молиться про себя, стараясь не выказать страха перед иноверцами. Каждый воспринял знамение по-своему. Видимо, христиане вдохновились тем, что тьма накрыла мусульман в день их торжества, и стали думать, что Всевышний поможет им устоять перед воинством Ислама. Они, верно, не сообразили, что солнце покрылось черной копотью и над самим Иерусалимом. Во всяком случае, едва посветлело, как они отвергли все предложения султана, заявили, что будут защищать город до последнего вздоха, и гордо удалились. От султана они напоследок услышали клятву в том, что раз ему не удается взять Святой Город милосердием, которое так ценят христиане, значит он возьмет его мечом.
Когда двери закрылись за иерусалимскими послами, султан грустно улыбнулся и сказал: «Сегодня я видел воочию затмение разума.»
В тот же день султану принесли письмо, которое не только подивило его, но и подняло ему настроение, испорченное горделивыми франкскими мужами. Послание было от Балиана Ибелинского. Этот доблестный рыцарь писал, что у него теперь нет сомнения в печальной истине: за грехи христиан Всевышний отдаст мусульманам Святой Город и произойдет это в самое ближайшее время. Далее Балиан сообщал, что в Иерусалиме находятся его супруга, греческая царевна Мария, и просил султана позволить ему беспрепятственно проехать в Иерусалим и забрать оттуда жену, ее детей и имущество.
«Вот кого направляет Аллах моим лучшим послом в Иерусалим!», — воскликнул султан Юсуф и велел немедленно отправить Ибелину письменный ответ и проездную тамгу [121] Тамга — подорожная «грамота» или особый медальон, позволявшие свободно передвигаться по дорогам Востока, на землях, принадлежавших правителю, выдавшему тамгу, или — его вассалам.
.
Султан взял с Балиана клятву, что тот поедет в Святой Город без оружия и не задержится в нем дольше одной ночи.
Однако через несколько дней от Балиана пришло новое письмо, уже из самого Иерусалима. Я слышал, как катиб Аль-Исфахани читал его, потом сам держал письмо в руках и потому помню дословно. Вот что писал султану этот славный франкский рыцарь:
«Великий султан Египта, Сирии и Месопотамии!
Вскоре, по попустительству Божьему, ты начнешь осаждать Святой Город. Твоему войску будут противостоять на стенах три сотни мужчин и полторы сотни подростков, способных держать в руках оружие. На каждого из них приходится по полсотни дрожащих от страха перед твоим могуществом женщин и детей. Сам патриарх Иерусалима призывает меня возглавить защиту города. Если я покину моих единоверцев в столь безнадежный час, то меня постигнет позор, куда более мучительный, чем все адские муки.
Великий султан! С сокрушенным сердцем я вынужден отказаться от своей клятвы. Мою тяжкую вину разделит со мной моя семья.
Читать дальше