Андрей Зарин - Власть земли

— Ну, ну! — остановил его Семен. — Я теперь искать их буду. А теперь прощайте до утра! — И он спешно повел свой отряд по ярко освещенным улицам.

Город горел, и под звон набатов со всех сторон неслись крики отчаяния и ужаса. Народ метался во все стороны, то туша пожар, то спасая имущество, то убегая от невыносимого жара и дыма.

В то же время в дворцовой палате гетман Гонсевский держал совет со своими полковниками и изменниками-боярами. Вряд ли даже среди поляков находились в это время большие зложелатели, чем эти изменники. Особенно среди них волновался Салтыков.

— Что важности в Белом городе? — сказал он. — Сожгите его весь, и все-таки вокруг стены будут, которые ни вас не выпустят, ни к вам не впустят. Надо Замоскворечье зажечь! Сожгите все — и сразу проход будет. А то как сюда помощь от короля придет?

— Дело боярин сказал, — подхватили другие, — слушайся нас, гетман, жги весь город, иначе плохо будет!

Гонсевский сидел задумавшись. Ему жалко было прекрасного города, и не того он ждал от всего похода. Ему представлялись торжественная встреча Владислава, общее ликование, а там католическая Русь и великая слава Речи Посполитой. В то же время настоящее положение дел не позволяло долго думать. Здесь, в Кремле, без внешней помощи, запертые, как в мышеловке, без достаточного провианта и с малыми силами, поляки неизбежно должны были погибнуть. Надо было действительно и устрашить москвичей, и проложить себе дорогу. Гонсевский провел рукой по лицу, словно сгоняя с него грусть, и решительно сказал:

— Ну, на то воля Божья! Значит, решим теперь же: с завтрашнего утра будем жечь город. То, что в Белом городе не дожжено, дожжем да запалим Замоскворечье.

— А кто пойдет? — спросил Зборовский.

— Да много ли надо? Пан Маржерет пойдет для прикрытия со своей пехотой, а уланы, ну, хоть ротмистра Чупрынского да гусары с Ходзевичем пусть жечь пойдут. А теперь отдохнем!

Гетман поднялся с кресла.

— А за помощью уже послано? — трусливо спросил Салтыков.

— Ротмистр Свежинский поскакал в Можайск, да не знаю, доехал ли, — ответил Гонсевский и, обратившись к Зборовскому, отдал приказ: — А вы, пан, пошлите на Ивановскую колокольню выглядывать пана Струся. Если завидите его, сейчас со своим полком на коней и помогите ему к нам прийти. Ну, спокойной ночи.

Но хотя Гонсевский и пожелал спокойной ночи, вряд ли она была спокойной хоть для одного поляка.

— Ну, поживились мы с тобою! — сказал Боровский Казановскому. — И дернуло нас пойти с Жолкевским. Сам небось ушел да в королевском стане кичится.

— Ох, плохо дело! — вздохнув, ответил Казановский. — Если бы не сражения каждый день, офицеры разнесли бы меня на саблях.

А измученные, в крови и копоти офицеры тем временем предавались попойке как лучшему средству восстановить свои силы.

Ходзевич и Чупрынский на другой день чуть свет вышли под прикрытием Маржерета дожигать город. У каждого жолнера в руках были пакля, смоляные лучины и тлеющий фитиль. Они тихонько вышли, спустились на лед Москвы-реки и стали осторожно двигаться к Чертопольским воротам.

Вдруг пред ними очутились ряды плещеевских стрельцов и пушки Колтовского.

— Ишь, черти! — проворчал Чупрынский. — Не хотят в обиду даться.

— Вперед! — скомандовал Маржерет.

Его пехотинцы в кованых латах, с железными шлемами на головах двинулись вперед.

— Панове, панове, — вдруг взволнованно заговорил Ходзевич, — ворота!

— В бой! — заорал Чупрынский и бросился со своими уланами вперед.

Ходзевич заметил, что русские по оплошности оставили Водяные ворота под Пятиглавой башней открытыми, и поляки стремительно ворвались через них в город. Раздался вопль растерявшихся русских. Плещеев побежал со своими стрельцами. Ходзевич первый добежал до церкви Святого Ильи.

— Жгите! — приказал он.

И скоро запылала церковь, а за нею Зачатьевский монастырь и ближайшие дома.

— Чего вам? Чего, черти? — обозленно отмахнулся Чупрынский от двух жолнеров, спешно говоривших ему что-то.

— Нас послали из Кремля. Пан Струсь идет. Надо впустить его, а то москвичи задержат его под Деревянной стеной.

— Струсь идет, Струсь! — пронеслось среди поляков.

В то же время через реку по льду промчался в Замоскворечье отряд Зборовского.

— Жечь Замоскворечье! — закричал Маржерет, поворачивая фронт своих солдат.

Поляки бросились через реку. Смешавшиеся москвичи старались не пустить поляков, и те, пробиваясь через их толпы, косили их без пощады.