Дмитрий Дмитриев - Осиротевшее царство

Однажды, в тёплый майский вечер, князь Алексей Григорьевич неожиданно прибыл в Горенки, чем немало удивил свою жену и дочерей.

— Мы никак не ждали тебя, князь Алексей, нынче, а ты — на! — нежданно-негаданно к нам пожаловал, — встретила его княгиня.

— Так-то лучше, — здороваясь с женою, ответил Алексей Григорьевич.

— Ты погостишь у нас?

— Ишь, что сказала! Да разве можно? Разве ты не знаешь наших дел, Прасковья Юрьевна? Теперь к нам государь благоволит, а не торчи я постоянно во дворце при государе, было бы совсем другое: тут бы моё место занял другой. Разумеешь ли, княгинюшка?

— Плохо я, Алексей Григорьевич, разумею ваши придворные тонкости.

— А знаешь ли, княгинюшка, какое слово я тебе молвлю? Только ты поди, притвори плотнее двери, чтобы кто-либо не подслушал.

— Ну, притворила… сказывай.

— За дверями нет никого? Людишки не торчат?

— Зачем им тут быть? В передней им место… Никого у дверей нет, говори, князь, не томи.

— Ладно, я сам ещё посмотрю! — сказал князь и лишь после того как убедился, что их никто не подслушивает, тихо спросил у жены: — Хотелось бы тебе быть государевой тёщей?

— Да ты, князь, что это? В своём уме? — почти выкрикнула княгиня. — Да что ты задумал, что задумал?

— Что задумал, то и будет. Только ты мне не мешай!.. Князь Василий Лукич и другие наши родичи все согласились помогать мне. Только никак не могу уломать Ивана… Вот Господь Бог наделил меня сынком-то!..

— Алексей Григорьевич, что ты говоришь такое? Ведь об этом и подумать страшно. Неужели участь Меншикова не останавливает тебя от несбыточных желаний?

— Что Меншиков? Он хоть и хитёр был, но, начав своё дело хорошо, окончить-то его не сумел.

— А ты сумеешь, сумеешь?

— Да, сумею и государя женю на нашей дочери. А ты, Прасковья Юрьевна, и не думай препятствовать этому!.. Да, я знаю, ты — женщина умная, рассудительная, против меня ты не пойдёшь.

— Как я пойду против тебя? Ты, князь, сильнее меня. Но хорошего в твоём деле я ничего не вижу ни для тебя, ни для всех нас! Боюсь я, что и нас постигнет такая же участь, какая постигла Меншикова, а может быть, и того хуже, — с глубоким вздохом проговорила Прасковья Юрьевна.

— Типун тебе на язык, глупая баба! — с сердцем воскликнул князь. — Я не рад, что и заговорил с тобою про это дело.

— И не надо, не говори… Делай, как знаешь; мешать тебе я не буду, а за детей молиться стану, чтобы их Бог избавил от несчастья.

— Вот и давно бы так! Завтра Иван хотел приехать. Ты ведь знаешь, он за Наталью Шереметеву сватался. Вчера был в доме у невесты и получил её согласие.

— Вот этому я порадуюсь. Графиня Наталья Борисовна — примерная девица, тихая, скромная. Рада я за Иванушку, вот как рада. Счастлив он будет с графиней Натальей. Она сумеет остановить его от кутежей и попоек.

— Дурак твой Иван, большой дурак! Ему в руки само счастье плывёт, только бери, не ленись. Государь так к нему привязался, что не расстаётся с ним. Захоти только Иван, так первейшим человеком в государстве стал бы. Ведь государь его во всём слушает; как Иван скажет, так тому и быть. Он всех министров мог бы в руки забрать.

— У Иванушки хорошая душа, добрая; он не честолюбив, — перебивая мужа, проговорила княгиня.

— Весь в тебя: такой же мямля, бессребреник, и немало труда стоит мне влиять на него так, чтобы он пред государем в нашу руку работал, чести и могуществу нашего рода способствовал. И ведь бьюсь я, бьюсь, а толку пока от этого немного. Ну да оставим говорить про это!.. Авось я всё-таки переломлю Ивана. Ступай, пошли ко мне Катю, мне надо с нею побеседовать.

— Сейчас пошлю.

Княгиня Прасковья Юрьевна вышла, и спустя немного времени в горницу к отцу впорхнула Катя.

Она была очень красива и стройна и получила довольно хорошее по тому времени образование; она очень долго жила в Варшаве, у своего дедушки, князя Григория Фёдоровича Долгорукова, и научилась там светскому обращению.

Едва она вошла в комнату отца, тот обратился к ней:

— Здравствуй, Катюша; садись, будем говорить. Тебе известно, что к нам, в Горенки, на днях приезжает дорогой гость? Знаешь ли, кто?

— Не знаю, папа, хотя по тем приготовлениям, которые происходят во всей усадьбе, могу думать, что гость будет важный, — несколько подумав, ответила княжна.

— Государь к нам приедет, — самодовольно улыбаясь проговорил Долгоруков.

— Как! Неужели? — с удивлением воскликнула княжна.

— Да, да. Его императорское величество дал слово быть у нас в усадьбе.