Валентин Рыбин - Азиаты

Он не двинулся с места. Услышав её слова, бросил на неё суровый взгляд, от которого она съёжилась:

— Я должен увидеть своего сына, если только он в самом деле мой. Ты была любовницей губернатора Волынского — сын может быть его.

— Уходи, Арслан! — воскликнула Юлия и отвернулась: — Вот уж не думала, что так печально окончится наша встреча. — Уходи, говорю!

Он поднялся с дивана, и из другой комнаты донёсся хриплый голос:

— Кто там у нас?! Скажи ему, хай даст на шкалик, погибаю, мать ей так!

— Проснулся, ирод! — закричала на мужа Юлия. — Спал бы уж до утра. Ладно, сейчас принесу, пей, пока не околеешь. — Подталкивая, она выпроводила Арслана из комнаты в коридор, а сама вышла во двор. Арслан постоял и через пустую корчму вышел в коридор гостиницы. Постоял, не зная, что дальше делать, и поднялся в свою комнату, где поселился с Камбар-беком.

— Быстро вернулся, — насмешливо сказал хан. — Не зря говорят, кто мало говорит, тот много делает. Молчал всю дорогу, о женщинах вообще не говорил, а на деле вон оно как получилось. Откуда ты знаешь эту женщину?

— Ай, скажу тебе, всё равно не поверишь, кто она.

— Почему не поверю? Тебе я поверю, ты лишних слов не говоришь, но лишнего много делаешь.

— Я знаю, ты давно живёшь на Мангышлаке, Камбар-бек… Значит, ты должен помнить губернатора Волынского.

— Вах, джигит, конечно, я помню его, но при чём тут он, если мы говорим о красавице?

— А притом, что это его вторая жена…

— Да что ты! — удивился Камбар-бек. — А почему она к тебе лезет?

— Камбар-бек, веришь — не веришь, ко эта женщина, не боясь никого, ушла от Волынского и сделалась моей. Я долго жил с ней в Казани, потом уехал в Арзгир. А теперь встретились — и сам не рад! Оказывается, у неё от меня сын, живёт здесь, вместе с пей.

— Вот это да, джигит! — удивился Камбар-бек, вскочив с постели. — Не пойму, почему ты не рад встрече?

— Муж у неё есть… Я с ней разговор вёл в одной комнате, а в другой её муж спал…

— Но сын-то твой! Причём тут её муж? Забери и её, и сына с собой! У туркмен нет привычки своих детей по всему свету разбрасывать…

— Сердце заболело, не знаю, как быть, — признался Арслан.

— Ладно, ты успокойся и постарайся уснуть; утром сердце тебе подскажет, что дальше делать.

Арслан проворочался до полуночи, а когда уже стал засыпать, дверь в комнату легонько скрипнула и старушка-горничная позвала:

— Эй, с краю… Ты что ли Арслан? Оденься да выйди на минутку.

Выйдя, Арслан спустился следом за горничной вниз и вновь оказался в комнате Юлии. Она ждала его, а рядом за столом сидел паренёк, очень похожий на Арслана. Он уже был посвящён в тайну, которую долго скрывала от него мать, и, увидев отца, насторожённо посмотрел в упор. Дрогнуло сердце Арслана: схватил он за плечи сына, встряхнул и привлёк к себе. Юлия заплакала и закрыла лицо подушкой…

— Прости, Арслан, сын пожелал увидеть тебя — я не могла отказать ему в этом.

— Куда ты едешь, отец? — стеснённо спросил Руслан.

— В Санкт-Петербург едем, к самой императрице. Туркмен к ней везу, захотела царица познакомиться с ними.

— На обратном пути заедешь?

— Заеду, Руслан… Обязательно заеду: гостинцев из Санкт-Петербурга привезу.

— Ох, счастье моё горькое. — Юлия вздохнула, потянулась к графину и налила в рюмки. — Давайте-ка выпьем за встречу.

Выпили молча по одной, потом по второй… Водку пил Арслан впервые, но не заметил ни крепости её, ни горечи, ни того, как разговорился вроде бы ни с того ни с сего. Вот уже и сына обнял, целовать стал. А потом Юлию привлёк к себе и, сидя с ней на диване, ласкал её, произнося самые нежные слова.

— Ты с ума сошёл, Арслан, — говорила она, отталкивая его слегка. — Выйдем во двор, там наговоримся.

Юлия увела его на конюшню. Там на душистом сене прилегли они и проговорили до самого утра.

— Я выдворю его, только скажи. — шептала она ему на ухо. — Какой он мне муж! Ты же ничего не знаешь обо мне… После того как ты уехал, я места себе не находила, так привыкла к тебе. До тебя, у меня не было любви, ни к кому. Не считай Волынского — это не человек, а лютый зверь. Как вернулся он из Москвы да узлал, что я с тобой по ночам встречалась, сразу же и выгнал из своей губернии. На старую клячу посадил, собак натравил, и умчала она меня бог весть куда. Потом, когда он уехал совсем из Казани, вернулась я к матери. А та, зная, что сад на меня записан, продала его одному помещику. Поехала со мной в Рязань, купили вот эту корчму при постоялом дворе. Тут я и встретилась со своим теперешним мужем. Бурлаком он на Оке был, заходил часто… Пожалела его, да зря…