Дмитрий Дмитриев - Два императора

— К чему было скрывать? Мне нужно знать правду.

— Беннигсен не хотел опечалить вас, государь, — сказал барон Будберг.

— Не хотел опечалить! Слабая отговорка. Скажу вам, мне очень-очень не хотелось начинать переговоры с Бонапартом. Но если это необходимо…

— Необходимо, ваше величество!

— Ну, тогда надо покориться необходимости.

Вскоре после этого государь послал на имя Беннигсена рескрипт следующего содержания:

«Вверив вам армию, прекрасную, явившую столь много опытов храбрости, весьма удалён я был ожидать известий, какие вы мне ныне сообщили. Если у вас кроме перемирия нет другого средства выйти из затруднительного положения, то разрешаю вам сие, но с условием, чтобы вы договаривались от имени вашего. Отправлю к вам князя Лобанова-Ростовского, [71] Лобанов-Ростовский Дмитрий Иванович (1758–1838) — князь, генерал от инфантерии, министр юстиции, в 1812–1813 гг. командующий Резервной армией. находя его во всех отношениях способным для скользких переговоров. Он донесёт вам словесно о данных ему мною повелениях. Переговоря с ним и с Поповым, [72] Тайный советник, доверенное лицо государя, находился в действующей армии (прим. автора). // Попов Василий Степанович (1745–1822) — действительный тайный советник, секретарь кабинета Екатерины II, в 1812 г. председатель комиссии прошений. отправьте его к Бонапарту. Вы можете посудить, сколь тяжко мне решиться на такой поступок».

Князь Лобанов с высочайшим повелением начать переговоры о мире приехал в главную квартиру Беннигсена.

Наполеон для переговоров назначил маршала Бертье. Князь Лобанов был любезно принят в Тильзите маршалом Бертье.

Заговорив о перемирии, наш доверенный предупредил, что при всём желании мира император Александр не примет оскорбительных достоинству его условий и тем более не потерпит самомалейшего изменения в границах России.

Бертье уверил Лобанова, что об этом не может быть и речи. После переговоров постановили перемирие на месяц, полагая границею обеим армиям берег Немана, а от Бреста по Бугу.

Это перемирие было подписано в доме Наполеона; князь Лобанов был приглашён императором французов к обеду. Вот что об этом доносит Лобанов государю:

«Наполеон, спросив шампанского вина, налил себе и мне, и мы ударились вместе рюмками и выпили за здравие вашего величества. По окончании стола почти до девяти часов вечера оставался я с Наполеоном один. Он был весел и говорлив до бесконечности, повторял мне не один раз, что всегда был предан и чтил ваше императорское величество, что польза взаимная обеих держав всегда требовала союза и что ему собственно никаких видов на Россию иметь нельзя было. Он заключил тем, что истинная и натуральная граница российская должна быть река Висла».

Наполеон с Пруссией тоже заключил перемирие. Тяжело было согласиться на это злополучному Фридриху-Вильгельму.

С Наполеоном заключено было перемирие.

Но не радовались наши храбрые офицеры и солдаты этому. Они сгорали желанием отмстить французам за своих павших в бою товарищей.

Провидению угодно было отсрочить кровавую расплату ещё на пять лет, то есть до отечественной войны.

Бедная княжна не скоро пришла в себя. Нежданное нападение сильно на неё подействовало. Цыганов между тем гнал лошадей, что называется, вовсю… Очнувшись, Софья с удивлением увидала, что она лежит в телеге, а лошадьми правит Николай.

— Николай, это вы? — спросила она слабым голосом.

— Я, я, княжна, — полуоборачиваясь, ответил молодой человек.

— Куда вы меня везёте?

— Я и сам не знаю.

— Странно! А те злодеи, что напали на меня в лесу?

— Мне удалось вырвать вас, княжна, из рук злодеев.

— Что вы говорите?

— Извольте меня выслушать.

— Говорите, говорите. Я просто ничего не понимаю!

— А вот поймёте. Из Москвы я выехал на этих лошадях, ехал без кучера; не доезжая вёрст десять до Каменков, я увидел, как двое каких-то оборванцев везут вас в простой деревенской телеге. При взгляде на вас, княжна, у меня упало сердце. Я крикнул злодеям, чтобы они остановились, но они меня не слушали и руганью отвечали на моё требование. Тогда я выстрелил в одного негодяя и убил его наповал, другой соскочил с телеги и бросился бежать в лес… Я поспешил положить вас на своих лошадей, — не моргнув глазом, врал Цыганов.

— Стало быть, вам я обязана своим освобождением? — прерывая Николая, спросила княжна.

Софья мало верила ему; она вспомнила рассказ Глаши: дочь мельника уверяла её, что за несколько дней до нападения в лесу она видела Николая с двумя оборванцами.