Александр Бруссуев - Не от мира сего 2

Но Садко, понятное дело, лупить пса не собирался, он только сегодня понял, как же соскучился по своему любимому делу, как ему не хватало игры на кантеле! Эдак, запутавшись в житейских дрязгах, можно нечаянно наступить на горло собственной песне.

Он принес свой рукотворный, привычный ему, инструмент, устроился на колоде для колки дров и пробежал пальцами по струнам.

— Сидя на высоком холме,

Я часто вижу сны и вот, что кажется мне:

Что дело не в деньгах и не в количестве женщин,

И не в старом фольклоре, и не в новой волне.

Но мы идем вслепую в странных местах.

И все, что есть у нас — это радость и страх.

Страх, что мы хуже, чем можем.

И радость того, что все в надежных руках (Б. Гребенщиков, примечание автора).

Жужа подошел ближе и уселся, весь внимание. Несколько раз он глубоко вздыхал и, будто бы, пытался подпеть, но его поврежденные вчерашним повешением голосовые связки выдавали только сипение.

— Да ты, брат, ценитель музыки! — сказал ему Садко, закончив играть. На этот раз пес никуда не убежал, перебирая лапами на месте, словно в нетерпении.

— Ну, что же, слушай, дружище.

С этого вечера музицирование для сторожей сделалось регулярным. Один играл и пел, другой внимательно слушал и кивал, иногда даже в такт, своей лобастой головой. В свободное от основной "работы" время Садко изучал прибрежные воды Волхова, строя предположения, где и какая рыба может пастись.

Когда реку стянул лед, не утяжеленный еще снегом, музыкант, "вооружившись" широкой нетолстой доской исползал не один речной поворот, пытаясь по рисунку на замерзшей воде определить течения и глубины. Лед иногда предательски трещал, но доска равномерно перераспределяла человеческий вес, так что купания в полыньях всегда удавалось избежать. Иногда к застывшим, подобно маленьким подводным облакам правильной овальной или вовсе круглой формы, пузырям воздуха из глубины поднималась рыба, как правило — крупная, дабы хватить глоток-другой насыщенной воздухом водицы. Пока лед был еще тонкий, он полностью лежал на воде, препятствуя проникновению в нее кислорода, и рыбе было грустно на глубине. Грустно и душно, приходилось всплывать. А тут — Садко с заготовленной дубиной, отлично сбалансированной для того, чтобы нанести специальным выпуклым концом всего один удар по пузырю и застывшему подле него силуэту. Дальше приходилось торопливо обивать лунку и пихать в нее руку с крюком, пока оглушенная и все время переворачивающаяся кверху брюхом рыбина не уплывала по течению. Добыча была хороша. Да что там — она была великолепна. Жертвами становились донные обитатели: сомы, осетры, стерлядка и, конечно, щуки. Длиной, как правило, с руку, толщиной — с две руки.

В трактире Садка уже знали и даже ждали. Его добыча оплачивалась, не сказать, что щедро, но вполне достойно. На свежую рыбку потянулись постоянные клиенты, для заведения — сплошная прибыль. Рыбы, конечно, на всех не хватало, но эксклюзив стоил несколько дороже, чем запасенная впрок в леднике.

А однажды, возвращаясь с очередной получкой к тарелке со щами, которой он сегодня решил себя подпитать в облюбованной базарной корчме, его окрикнули.

— Садко! — произнес густой бас.

Хозяин лавки, облагодетельствовавший его одеждой, возник за спиной неожиданно и, словно бы, из ниоткуда. Его манера стоять и передвигаться была характерна для тех любителей кулачных боев, что освоили эту блажь на уровне ремесла: линия плеч никогда не выходила за линию ног, обе стопы упирались в землю равномерно, лишь при поворотах на долю мига вес переносился на носок одной из конечностей. Так, вероятно, и при ударе кулаком — выстрелил с упором на одну ногу, и сразу шаг назад, чтобы вновь встать несокрушимо, как стена.

Мужчина, окликнувший музыканта, подходить не торопился. Поэтому у Садка хватило времени, приближаясь, оценить потенциальные возможности, а, стало быть, и потенциальную угрозу, позвавшего его человека.

— Не жмет одежка-то? — спросил он.

Вопрос насторожил и расстроил музыканта. Неужели потребует вернуть? Надо попробовать договориться о выкупе. Не сразу, но постепенно — голодать вновь очень не хотелось.

Садко не знал, что и отвечать. Он только развел руки по сторонам — смотри, мол, сам, жмет, либо — нет.

— Да не тужи, паря! — сказал мужчина, правильно истолковав стеснение музыканта. — Ты мне нужен по делу.

— Рыбу желаете заказать? — спросил Садко.