Алексей Бакулин - Скрытые долины

— Вот видишь, Сергунчик, не помнят тебя! Стоило было работать? А я всегда говорил ему: переходи ко мне в «Сумрак»!

— Ах, «Су-умрак»!.. — запищали дамы, трепеща крылышками. — До сих пор не могу поверить, что говорю с Новосёловым! — Надо же, как повезло! — Не знала, что вы на автобусах ездите! — А вы нам автограф дадите?..

Ньюкантри в автографе не отказал, почирикал с ними ещё полчаса, а потом, капризно заявил:

— Ладно, девочки, — я устал! Думаете, мне удобно так разговаривать, — вывернув спину?.. Если бы вы ещё впереди сидели… Говорил я этому Сергуне: «Купи билет на поезд!..» Нет, — всё деньги экономит… А в поезде-то прилёг бы сейчас, одеяльцем укрылся…

— Но в поезде не было бы нас! — с искательной улыбкой заявила сиреневая дама.

— Зато там спать удобно! — буркнул Ньюкантри, отвернулся и тут же забыл о существовании соседок. — Вот так-то, Сергуня!

— Новосёлов, — сказал я мрачно. — Ты же, как будто, прячешься. Тебе же конспирацию надо соблюдать. Что ж ты трезвонишь на весь автобус о своём «Сумраке»?.. Теперь пятьдесят человек знают, что господин оккультный редактор собрался в Стрельцов.

Он слегка испугался, но решил не подавать виду:

— Ой, да брось ты! Везде ему шпионы мерещатся! Где тут шпионы притаились? Где? Люди как люди. Кто из них за мной следит, покажи!.. Никто и не слышал, как мы с девочками общались. Перестраховщик ты, Сергуня!

Я почувствовал, что пришла пора сказать веское слово.

— А кстати, что это за «Сергуня», Олег? Потрудись обращаться ко мне по-человечески.

— Ох-ох-ох! Обиделись мы… — равнодушно проворчал Новосёлов. — Как же тебя называть? Серёжа? Как в детском саду… «Серёженька, ты не забыл сходить на горшочек?..» Серёжа… — он продолжал бормотать, как бы для себя самого, как бы и не догадываясь, что я его слышу. — Серё-ожа!.. Имя-то какое… Врагу бы не пожелал… Мы в классе одного называли — Серя. Серя, — ха!.. — тут он круто развернулся ко мне лицом и, улыбаясь до ушей, ткнул меня ладонью в плечо: — Серя! А?!. Как тебе? Серя! Хочешь, буду тебя Серей звать?

Я был сравнительно спокоен. Я знал, что у меня есть могучее оружие против Ньюкантри, — старое оружие, но безотказное, всегда сокрушительно действующее на трусливую Олежкину душонку. Я внимательно посмотрел на него и спросил:

— А помнишь, Олег, мою свадьбу?..

Ньюкантри моментально заткнулся, зыркнул на меня испуганно и залопотал:

— Ну ясно, ясно… Я уже знаю, что ты сейчас мне скажешь: «А помнишь нашу свадьбу?.. А помнишь как я тебе тогда накостылял?.. А помнишь, как тебе скорую пришлось вызывать?.. А помнишь, как ты хотел милицию позвать, а гости запретили?..» Всё помню, всё. Не в первый раз… Эта песенка стара. Успокойся, успокойся… Я не хотел никого обидеть. Просто мне не нравится имя Сергей, — имею право!.. Ничего тут такого нет оскорбительного для тебя. Хорошо, буду называть тебя Серым! Так лучше будет? Серый! Это звучит брутально, правда?.. Серый Волк! Ух ты!.. «Я злой и страшный Серый Волк!..»

Я отвернулся. Что поделать: назвался груздем, полезай в кузов; если вызвался провести месяц в обществе Ньюкантри, будь готов к большой нервотрёпке. Впрочем, сейчас это не слишком тревожило меня: я понял, что могу вернуть Татьяну, что я постараюсь её вернуть, что я непременно её верну, — и предвкушение радости заглушало и раздражение, и обиду. Я слушал бодрую походную песнь двигателя, и чувствовал, как душа моя упивается стремительным ходом автобуса через пучины золотой осени.

— Много ты задолжал-то? — спросил я Ньюкантри, окончательно успокоясь. — Скажи, если не секрет…

Он посмотрел на меня с лёгким недоумением:

— Что-что? Задолжал? Кому? Прости, я не расслышал… Я тебе должен что-нибудь? Не помню, не помню!

— Да не мне!.. Этим своим… Которые тебя убить хотят.

Он несколько секунд озадаченно моргал глазами, потом постепенно понял:

— Ах это!.. Ну там, видишь ли… Там долг иного рода… Не денежный. Я тебе об этом не могу сейчас говорить, и ты не обижайся: меньше знаешь, крепче спишь, — тебе же лучше. Это дело действительно секретное.

Зная Ньюкантри, я не сомневался: все подробности действительно секретного дела станут мне известны ещё до прибытия в Стрельцов. Но я ошибся: все подробности дела стали мне известны ещё до наступления темноты.

— Понимаешь, речь идёт не о деньгах, а о драгоценности. То есть, не столько о драгоценности, сколько… В общем, это настоящее сокровище, но сокровище духовное… гм… мистическое! Понимаешь, да?

— Рукопись какая-нибудь? — наугад предположил я и попал.