Наталья Павлищева - Пенелопа и Одиссей. «Жди меня…»

Но Евпейт все же решил ждать, а это он умел. Сначала нужно сплести сеть, потом набрасывать на добычу, сквозь слишком дырявую она может ускользнуть. Добыча была крупной и первую сеть просто прорвала. Но Евпейт готов сплести новую, более прочную.

— Попадешься, Пенелопа, никуда не денешься! А не подчинишься, значит, погибнешь!

Борьба с царицей Итаки стала для Евпейта делом всей жизни.

Пенелопа долго сидела на Караксе — «Утесе ворона» — и смотрела вдаль. Где же ты, Одиссей? Она понимала, что если муж уплыл вместе с остальными, но не налетел на скалы, а отправился грабить побережье, то действительно может долго не вернуться. Почему, за что ей такая судьба, быть замужем, но без мужа?

Сколько они прожили вместе? Счастливый год до рождения первого сына? Не было этого года, Одиссея почти не бывало дома, его стихия — морские просторы. Одиссей не может, как Лаэрт, жить дома со своей семьей. Почему Лаэрт когда-то перестал ходить в море? Антиклея однажды рассказывала, что после рождения Одиссея Лаэрт забыл, что столько лет бороздил Великую Зелень, объявил всем, что отныне с Итаки ни ногой, и развел сад.

Царица вдруг подумала, хотела бы она, чтобы Одиссей тоже занимался садом? И поняла, что нет, вовсе не хотела. Да, в первые годы она обижалась из-за его отсутствия, дулась, но стоило крепким рукам Рыжего обнять ее за плечи, как все обиды напрочь забывались, Пенелопа зарывалась лицом в рыжую поросль на груди мужа и переставала думать обо всем, кроме одного — Одиссей с ней.

Некрасив? Да. Рыж? Конечно, даже пег, поскольку рыжая шевелюра выгорала на солнце, а потом и вообще стала седеть. Он невысок ростом, коренаст, плечи шире трона, на котором сидит, страшный болтун, не слишком умен, разве что неимоверно хитер, не слишком благороден, ее Рыжий не станет отдавать свою голову ради кого-то, не очень-то справедлив…

Все эти качества можно было перечислять и перечислять. Но было одно, которое перечеркивало все недостатки, — Пенелопа любила этого рыжего болтуна. Понимала, что враль, что часто и сам не знает, где заканчивается жизнь и начинается вымысел в его рассказах, но делала вид, что верит. Наверное, и остальные также.

Небось, вернется, будет врать про каких-нибудь циклопов или богинь, которые умеют превращать людей в зверей, причем зверей добрых, в то, что единственный спасся, проплыв между Сциллой и Харибдой… Интересно, что еще может придумать этот рыжий враль, чтобы оправдать свое десятилетнее отсутствие (Пенелопа не сомневалась, что муж будет путешествовать ровно столько, сколько предсказал оракул)? Скажет, что несколько лет жил на острове по ту сторону Столбов у какой-нибудь нимфы, а она, ну, конечно, влюбленная по уши, не отпускала от себя, и если бы не помощь богини Афины, так вообще обрел бы бессмертие и оказался на Олимпе.

Пенелопа вспоминала и вспоминала… Как Одиссей рассказывал и, завираясь, то путался, то повторял одно и то же в разных вариантах, а она, обладавшая прекрасной памятью, легко выводила его на чистую воду. Он смеялся, крутил кудлатой рыжей башкой, просил никому не выдавать…

Одиссея спасало то, что слушатели обычно бывали разные, по всей Великой Зелени царь Итаки слыл занимательным повествователем, его историй ждали у всех костров и очагов, не запоминая и не анализируя, как сказал, так и сказал.

Вот уж наврется, когда вернется, вдоволь…

Когда вернется… Прошло уже десять лет, Телемах подрос, вытянулся, скоро мать догонит. Не будь Пенелопа сама высокой (выше Одиссея), смотрел бы на мать свысока. Но ум все равно детский, на девочек поглядывает, а краснеет от ответных взглядов, точно сам девчонка.

Мать сумела научить его точно посылать стрелы в цель, плавать, нырять, бегать и прыгать, даже биться мечом, вложила все знания о мире, которыми обладала сама, кроме разве чисто женских вроде ткачества и прядения, но научить сладить с женщиной не может. Пора привлекать либо деда, либо все же Ментора. Ему Одиссей поручал сына, уплывая в Троаду. Ментор спокойно подождал, когда Пенелопа воспитала и образовала Телемаха, пусть теперь хоть сделает из него мужчину!

Не матери же объяснять, как прижать девчонку, чтобы никто не видел… И вообще, обычно сыновья не представляют себе матерей в роли любовниц и даже жен в постели, хотя понимают, что их родили после определенных действий. Но объяснить все это значило бы низко пасть в глазах сына. Он не может не видеть вожделенных взглядов, которые бросают на царицу мужчины, не может не понимать, что они значат, хотя сам и не пробовал, но представить себе мать с кем-то в постели для подростка слишком…