Роберт Штильмарк - Пассажир последнего рейса

— Дайте-ка папироску, капитан! — сказал Сабурин, поигрывая зажигалкой. — Впрочем, что касается вашего отряда, то какие могут быть у нас с поручиком Букетовым возражения? Отряд так отряд! Задание так задание! Назвался груздем — полезай в кузовок. Спасибо, кузовок вовремя подвернулся, а то в этом патриотическом домике да еще в отсутствие девицы Наденьки мы с поручиком за трое суток чуть не околели от сплина.

— Всецело к вашим услугам, капитан, — подтвердил Букетов-младший. — Мы тут было действительно загрустили.

— Ох, господа мои хорошие, — горестно вмешался в беседу хозяин дома. — Планам вашим, конечно, я душевно сочувствую. Низложение государя нашего православного я как христианин оплакиваю горькими слезами, только… какой уж из меня патриот! Сиротеет паства, коли пастыри духовные в светские дела вмешиваются. Примером тому — жестокая участь моего родного брата, священника Владимирской церкви в городе Ярославле. Получил на днях скорбную весть: брат мой казнен десять дней назад.

— Большевики расстреляли? — заинтересовался Зуров.

— Истинно так, и даже господа эти могут подтвердить сие как очевидцы, только не знали они, что расстрелянный священник был мне родным братом. Под этим сирым кровом вместе росли, царствие ему небесное!

— Да, мы знаем этот случай, — сказал Букетов. — И в газетах про него писали.

— За что же все-таки могли казнить священника? Это же чудовищно! — вознегодовал Павел Зуров.

— Священник-патриот встретил наступавшие на город красные части пулеметным огнем с колокольни своей Владимирской церкви. Вел стрельбу до тех пор, пока красноармейцы не добрались до огневой точки и не захватили стрелка. Говорят, он надолго задержал на своем участке продвижение красных. Был расстрелян на месте по приказу красного командования, — пояснил Сабурин.

— Да, настоящий воитель, значит… Что ж, вечная ему память! — сказал Зуров. — Вы, отец Феодор — брат героя, я рассчитываю на вашу помощь. К тому же сам митрополит Агафангел благословил духовенство на брань с красными.

— Семьей обременен и приходом, — возразил священник хмуро. — Со страху и так не спим с Анной Ивановной третьи сутки, пока гости такие в доме. Не вам, православному офицеру, пояснять, чего от нас наша служба и сан требуют ежедневно.

— Особых тягот не возложим, отец Феодор, но… — в голосе Зурова ощутим стал как бы отдаленный гром, — гостей вроде нас изредка принимать придется… Позвольте спросить, господин ротмистр, каковы последние вести из Ярославля? Не поверю, чтобы мы потеряли тех сторонников, каких имели вначале. Героизм и самоотвержение наше видели все. Убежден: скоро там опять все закипит.

— Если вы, капитан, умеете оценивать события реально, то придете к иному заключению. В нас увидели не героев. Преждевременной авантюрой мы оттолкнули даже единомышленников и сторонников, особенно среди мужиков. Будем откровенны: кто дрался под перхуровским знаменем? Только те, кто что-то потерял с революцией. Вы сражались за имение Солнцево, месье Букетов — за дядюшкино, сам месье Перхуров — за тверское, я — за пакет акций пароходной компании, утраченный моим батюшкой. Э цетера! [3] И так далее (латин.). И в союзники мы готовы взять хоть Христа Спасителя, хоть Вельзевула, хоть самого Иуду. Это наши сторонники бывшие уразумели, и едва ли кто мечтает, чтобы «все закипело»… Ну а нам с вами, капитан, ничего не остается, как по-волчьи драться за голую жизнь, пока тянется в России вся эта канитель. Кроме драки, мы с вами ничему не обучены-с! Да-с!

— Хочу выразить надежду, господин ротмистр, что сама жизнь и народ наш российский вылечат вас от цинизма и пессимизма. Убежден, что спасет Россию лишь сильная власть, способная защитить святыни и вечные человеческие ценности, возродить устои русской государственности. А насчет союзников… Ничего зазорного, если мы находим их даже в стане прежних врагов. Красные тоже находят союзников иноземных и иноплеменных, а их вы не обвиняете в беспринципности.

— Не только не обвиняю, а премного восхищен тем, что две недели назад в Ярославле нас, российских офицеров-патриотов, дружно обстреливали целые отряды латышей, и венгров, и китайцев, и чехов, и чувашей, уж не говоря о наших единокровных братцах-петроградцах. Ведь у красных-то принцип: голодранцы всех Стран — соединяйтесь! Они этому принципу верны. А мы кричали: Россия! Родина! — а сами сперва ждали не дождались французов, а потом прямехонько к немцу на шею кинулись.