Роберт Штильмарк - Пассажир последнего рейса

Особняк стал неузнаваем. Верхний этаж почти снесло снарядами. Окна всюду выбиты, несмотря на защитные мешки. В залах, когда не жгли свечей, стоял подвальный мрак. Никто не убирал комнат, в них сделалось тесновато — лишившиеся крова друзья искали приют в полуразрушенном особняке…

Свертки, доставленные сюда полковником Зуровым и доктором Пантелеевым, содержали нечто особенно ценное: личное оружие генералов и полковников перхуровской армии. Идя на опасное дело, решили закопать это оружие, слишком дорогое и нарядное, чтобы им драться, и слишком почетное, чтобы бросить на произвол судьбы.

В гостиной подпоручик Стельцов шушукался с пани Барковской. Она пошла к роялю, а подпоручик стал счищать обрывком портьеры мусор с крышки инструмента. От этого в гостиной поднялось такое облако пыли, что полковник Зуров закашлялся.

Он ждал сына Павла с позиций. Они условились встретиться здесь, а передвижение по улицам стало смертельно опасным — красные артиллеристы наращивали огонь на подавление. Два бронепоезда и десятки батарей били по городу. Никак не верилось, что еще так недавно по Волжской набережной мог проехать с шиком автомобиль «непир»!..

Павел Зуров нес с позиций взрывчатку для накладных зарядов — запас для партизанских действий. Поклажа не из приятных, если пробираться под таким обстрелом! Приготовления Стельцова у рояля раздражали полковника, он курил папиросу за папиросой… Наконец капитал Зуров, невредимый, появился в гостиной. Стельцов тотчас снес в подвал увесистый, двухпудовый рюкзак капитана. Затем трое младших офицеров — Павел Зуров, Михаил Стельцов и Владек Зборович — вышли во двор закапывать генеральское оружие. Нижнему чину такую операцию не поручишь!

Из-за грохота обстрела приходилось объясняться жестами или кричать. Офицеры с лопатами дошли до каменной ограды с решеткой. Она отделяла двор от сада, тенистого и красивого даже сейчас! Старые липы и две серебристо-синие ели то и дело вздрагивали от разрывов, а под самой оградой зияла свежая воронка: фугасный снаряд выметнул землю из-под куста сирени. Обломанные ветки клонились над воронкой, будто хотели прикрыть ее. На острия чугунной решетки взрывом забросило целый кустик пионов, и крупные алые цветы свешивались оттуда.

Втроем подтащили «к яме жестяное корыто с пушечным салом, заранее припасенным. Зуров развернул свертки. Великолепные эфесы шашек и сабель с золотыми насечками и узорами на ножнах блеснули на солнышке. Сабельные эфесы с дужками, рукояти шашек без дужек, металлические ножны сабель, кожаные — шашек, лучшие клинки мира, способные рассечь шелковый платочек в воздухе… со всем этим богатством приходилось торопливо прощаться! Офицеры извлекали сверкающие клинки, окунали благородную сталь в пушечное сало, вкладывали клинки назад в тесные темницы ножен и погружали сабли в густую смазку. Затем осторожно опустили корыто на дно воронки, прикрыли сверху промасленной бумагой и двумя слоями досок крест-накрест — в таком виде оружие могло пролежать в земле десятилетия!

Когда офицеры присыпали воронку землей и щебнем, со стороны могло показаться, будто они похоронили здесь мертвого товарища… Оставалось заровнять засыпку и сделать метку, чтобы в будущем найти тайник.

Из дому, несмотря на заваленные щебнем окна, донесло в садик надтреснутый звук рояля и голос Барковской. Капитан и прапорщик понимающе переглянулись с подпоручиком, мол, ради него старается петь артистка, но тотчас музыку и пение заглушило тревожным звуком с реки: со стороны Заволжья на город шли аэропланы.

Офицеры побросали лопаты. Зуров достал цейсовский бинокль и стал ловить в его небольшое поле неприятельские аппараты.

Машины шли треугольником, хорошо держали строй и равнение и всем своим видом показывали, что они-то и есть полновластные хозяева неба с его облаками, ошалевшими птицами и блеклой голубизной.

Над городским центром аэропланы снизились. Раздался отчетливый свист и сильный взрыв. Второй. Третий — поближе. Четвертый — рядом! И снова — воющий свист… Трое офицеров упали ничком на землю под защиту каменной ограды и чугунной решетки над ней. Убийственный грохот оглушил лежащих. Щебенка и пыль накрыли их.

…Зуров, очнувшись первым, отряхнулся, прочистил уши и глаза. На лице ощутил что-то горячее, мокрое — из носу сильно шла кровь. Он увидел рядом с собою Стельцова и Владека, запорошенных известкой. Чугунная, решетка покосилась, но устояла — иначе всех троих задавило бы.