Сергей Юрченко - Скопец, сын Неба

-Что это? - спрашивает Иоанн, заметив свиток в руках Иисуса.

-Подарок Матфея, - отвечает Иисус.

-Можно мне посмотреть? - юноша читает оглавление с ноткой разочарования,- Геродот, Евтерпа? Кто это?

-Это греческий писатель, - поясняет мытарь. - Он называл свои книги по именам греческих муз.

-А кто такие музы?

-Покровительницы искусств.

-Языческие демоны, - пренебрежительно произносит Иаков.

Матфей ничего не говорит. Молчит и Иисус. Юноши уходят на утреннее омовение.

-Спасибо, мой друг,- еще раз благодарит Иисус Матфея. - Отнесу ее в свою суму. Так ты готов сегодня отправиться в путь?

-Вполне, учитель. Мне действительно много лучше.

-Ну а твои дела?

-Скоро должен придти Закхей, чтобы принять у меня таможню. Но я могу бросить ее и так, если нужно поторопиться.

-Нет, торопиться ни к чему. Подождем твоего Закхея. Может быть, подойдут и Петр с Андреем.

Он уходит с футляром в свою комнату. Матфей принимается сгребать в трапезной остатки вчерашнего пиршества. Он вываливает их на кухне, освобождая стол для завтрака. Вскоре все жильцы таможни сидят за чистым столом и закусывают остатками хлеба с сыром. А потом является Закхей в сопровождении сыновей и слуг. Они заполняют весь дом. Закхей по-хозяйски обходит комнаты, заглядывает во все углы, и бывшие жители этого дома начинают чувствовать себя здесь непрошенными гостями. Это неприятно им и вдвойне неприятно Матфею.

-Закхей, - не выдерживает он, - ты не мог бы подождать со своими людьми во дворе? Нам нужно собраться.

-Я подожду, - невозмутимо соглашается владелец постоялого двора, - но не долго. У меня, друг, много дел. - И добавляет, уходя: - Ты ведь оставляешь все эти вещи здесь, как договорились?

-Друг, - передразнивает его мытарь, - я выйду через ворота таможни с одной сумой. Полагаешь, я смогу засунуть в нее этот стол?

-Не только стол, - без смущения напоминает купец.

Этот самодовольный, неторопливый человек напоминает Иоанну его отца Зеведея, когда судья говорил со своими горожанами, а юноша мялся рядом от неловкости. Закхей и не думает спешить, он откровенно разглядывает квартирантов таможенника и встречает холодный, такой же презрительный, как свой собственный, взгляд Иисуса, этого лжепророка, которого чуть не побили камнями.

-Купец, - раздается хриплый голос Иуды,- тебя ведь попросили.

Закхей переводит взгляд на сидящего рядом с Иисусом мрачного заросшего черной с проседью бородой человека с портупеей на плече и что-то подсказывает ему, что с ним лучше не связываться. В нем ощущается присутствие какой-то темной силы. Торговец лошадьми уходит.

Завтрак заканчивается без всякого аппетита. А вскоре на дворе раздается шум. Раздвигая ретивых слуг могучими плечами, на таможню входят братья - рыбаки и сердятся, что их не хотят впускать. Закхей делает знак своей челяди, и старшина рыбацкой артели с его драчливым братом беспрепятственно проходят в дом.

-Мы пришли, учитель, - с порога заявляет Петр.

-Хорошо,- кивает головой Иисус и предлагает братьям сесть за стол.

Эта простота приема разительно контрастирует с ночными бдениями Петра. Ему казалось, что он заслуживает большего: если не братских объятий, то хотя бы похвалы.

-Ну, раз все собрались, - говорит Матфей, - то я принесу свой подарок.

Он возвращается со стопкой новых белоснежных рубах.

-Я подумал, - объясняет он, - пусть каждый оденет в дорогу чистое и новое. И пусть мы сами станем, как эти гиматии.

Всем нравится такой символизм. Семеро спутников в белоснежных нижних рубахах покидают таможню и направляются на юг по караванному тракту. Их уход из Капернаума проходит обыденно и незаметно. Иоанн пристраивается справа от Иисуса, рядом с ним Иаков, слева идут братья - рыбаки, Матфей с прихрамывающим Иудой плетутся позади всех.

“Вот мы опять на дороге!”- радостно думает Иоанн. Несколько месяцев, проведенных в Капернауме, кажутся ему лишь короткой остановкой в пути. Он воодушевленно излагает Иакову и братьям-рыбакам концепцию широкой как мир дороги, по которой идет все смертное человечество к Царству Небесному.

-Смысл дороги в самой дороге,- объясняет он.

И только двое в этой компании знают, что дорога для них кончается в Иерусалиме.

К полудню они достигают рыбацкого поселка Магдалы. Иоанну предстоит, как он догадывается, вновь войти в харчевню кривого сирийца. Он предвкушает, как они войдут всемером в харчевню и заполнят своей праведностью все пространство этого капища, и язычники потеснятся в углы, и бесстыдные, размалеванные женщины спрячутся от их холодных взоров, а сириец с вечной ухмылкой на обезображенном лице склонится перед ними. Но еще издали он замечает, что на месте постоялого двора осталось лишь пожарище. Закопченные каменные стены без крыши стоят на месте харчевни, как скорбные памятники войны. Среди этого пепелища ковыряется какой-то человек.