Сергей Юрченко - Скопец, сын Неба

-Нет, нет! Не уходи! - Цилла со слезами бросилась ему вслед, упала на колени и обхватила его ногу. - Не уходи! Как я же буду одна? Как мне жить без тебя? - она взывала к жалости, последние остатки которой только что растоптала сама.- Я не выдержу. Я умру.

Цилла не была кроткой женой. Уходя из дома, Петр поклялся себе, что отныне будет держаться подальше от всех женщин на свете.

Нехорошо Петр ушел из дома. И это гложет его всю дорогу до самой Канны. Он не замечает прекрасных пейзажей родной Галилеи, не участвует в общих разговорах и равнодушно спит на сырой земле.

Каны они достигают после полудня. У городских ворот их встречает похоронная процессия. Впереди на носилках несут юношу в погребальных пеленах. Лицо его повязано платком, будто юного покойника сразила зубная боль. Следом убивается его мать в траурном одеянии, ее сопровождают плакальщицы, профессионально исполняющие на разные лады заупокойную мессу.

Все встречные, как должно, останавливаются и выражают свое почтение ее величеству Смерти.

-Нехорошо встречать покойника, - бормочет Матфей и придает своему лицу скорбное выражение.

-Какой молодой! - шепчет Иоанн со всем уважением к той силе, которая властвует над людьми.

Могучие братья - рыбаки застывают в почетном карауле. Иуда хмуро отворачивается. И только Иисус смотрит на смерть холодно и надменно.

-Жаль этого юношу, учитель, - говорит Иоанн. - Наверное, он был не грешнее других?

-Этот юноша исцелился от жизни. А все остальные еще больны. Чего же тут жалеть?

Иоанну это непонятно. Возлюби ближнего своего, как самого себя. Юноша этот, хотя он никогда не знал его, близок ему. Менее всего, Иоанн желает себе смерти. Как же ему не жалеть того, кто умер молодым?

-Он больше не увидит это небо,- бормочет Иоанн.

-У него теперь другое небо, истинное Небо.

-Учитель, его имя записано в книгу воскресения? - наивно спрашивает он, не сознавая, что, слушая музыку учительских речей, пропустил половину их смысла мимо ушей.

Иисус не скрывает своего раздражения на любимого ученика.

-Нет никакой книги в Царстве Небесном! Душа стирается без остатка в миг смерти. Тысячи тысяч жили до нас, а до них еще тысячи тысяч. И все умерли! Зачем считать червей в земле? Зачем собирать пену в море?

Юношу обижает такая гневная отповедь. Ему кажется, что такое публичное наказание не соответствует его маленькой ошибке. И он старается забыть тут же это недоразумение, так дети, отруганные за плохой поступок, тут же забывают и ругань, и поступок, и завтра готовы делать то же самое. Для души есть только один суд - свой собственный. Спустя десятилетия, когда одернуть его будет уже некому, старец Иоанн вдохновенно расскажет о книге воскресения из своих снов. Двадцать четыре седовласых девственника, такие же, как он сам, которые хотели любви женщин всего мира, но не взяли себе ни одной, будут держать эту книгу жизни с семью печатями перед ликом Господа. И сорвет все печати в этих снах Сын Божий - Иисус Христос.

Процессия уходит к месту захоронения. Прохожие, стерев с лиц дань почтения смерти, возвращаются к своим мыслям и делам. Город встречает семерых путников лазурным закатом. В его свете все вокруг кажется желтым, а крыши домов словно покрыты шафраном. Иоанн с Иаковым чувствуют себя в Кане увереннее, чем в Капернауме. Они не раз бывали в этом городе. Семеро путников проходят по знакомым улицам и останавливаются у дома с резными деревянными воротами. Иуда стучит в них.

Лицо хозяина дома кажется знакомым Иоанну. Иаков ему подсказывает:

-Он был на свадьбе с учителем и Иудой.

Теперь он вспоминает: на той роковой свадьбе этот человек сидел напротив них. Он тоже узнает братьев, особенно того, кто произнес страстную речь в похвалу любви, и дружески улыбается ему. Его зовут Симон. Он - зелот и давний знакомый Иуды, которого почтительно называет господином.

-Господин, - рассказывает он, рассадив гостей на дворовых ложах, - вы слышали, что произошло в Иерусалиме на Пурим? Римские собаки перерезали два десятка наших галилеян.

Иуда кивает.

-Много крови пролилось, - возмущенно продолжает он. - Говорят, храмовые рабочие из Офлы до сих пор отмывают двор. А некоторых наших римляне захватили живыми. Среди них бар-Аббас.

-Так это он начал бунт?

-Возможно.

-И устроил побоище в Храме?

-Что вы, господин! В Храм с оружием нельзя заходить. Бар-Аббас не стал бы нарушать закон.

-Он способен. Бар-Аббас опьянел от крови.

-Верно, верно, - соглашается Симон-зелот. - Совсем бешенный стал. А ты, друг, тоже знаком с ним? - вежливо обращается он к Иисусу, в котором видит сподвижника Иуды.