Василий Седугин - Князь Игорь

Наконец Триера стала перед ним, пальцем от подбородка стала указывать на рыбу и спрашивать:

– А окунь почем? А в какую цену макрель? А камбала почему такая дорогая?

С первого взгляда он определил, что она незамужняя. Замужние глядят на мужчин равнодушно. Если и мелькнет в их глазах интерес, то он тотчас гаснет, сменяясь озабоченностью и отрешенностью. Свободная женщина смотрит с интересом, жадно, видя в них чуть ли не полубожество. Эта вперила в него буйный, шальной взгляд искрящихся глаз, смотрела напряженно и неотрывно.

Поветрок стоял перед ней нарочито спокойный, безучастный, с устремленным куда-то вдаль равнодушным взглядом, отвечал на ее вопросы нехотя. Это было необычно. Такой высокий, широкоплечий, здоровенный парень не обращает на нее никакого внимания!

– Может, молодой человек уступит мне в цене? – спросила она, и черные брови ее взметнулись вверх.

Поветрок ничего не ответил.

– Я спрашиваю тебя, раб, уступишь ли ты мне в цене? – выходя из себя, повторила она свой вопрос.

Он оторвал взгляд от синеющей дали и посмотрел на нее. Ее всю обдало жаром: таких больших, голубых, ласковых и в то же время властных очей она в своей жизни не видела никогда!

– Тебе, госпожа, я готов отдать любую рыбу бесплатно! – ответил он бархатным голосом, улыбнулся ослепительной улыбкой и вновь устремил взгляд поверх ее головы.

Это было слишком! Чтобы с ней так беззастенчиво играл какой-то раб! Ну, она ему сейчас покажет!

Но вместо того, чтобы проявить решительность, она, обращаясь к слугам, вдруг проговорила спокойным голосом:

– Погрузите в одноколку окуней и морских скатов.

– А деньги, госпожа? – спросил ее Поветрок.

Триера открыла сумочку и уже стала вытягивать монеты, как вдруг решительно закрыла ее и ответила:

– У меня закончились деньги. Пойдешь со мной, я с тобой рассчитаюсь дома.

Поветрок оставил рыбу на Ведомысла, тронулся вслед за ней.

По дороге она то вышагивала впереди, то останавливалась и шла рядом с ним, изредка взглядывала ему в лицо, морщила лоб, видно, о чем-то напряженно раздумывая. Он ступал молчаливый и неприступный, словно скала. От предчувствия чего-то важного у него тревожно сжималось сердце.

Они вышли на просторную площадь, и Поветрок невольно остановился, пораженный. Прямо перед ним возвышался беломраморный храм с колоннами необыкновенной красоты, стройный и легкий. На колоннах покоился портик с изображением скачущих коней. Вздернутые морды их были так правдиво изображены, что он будто слышал их звонкое ржание. Кони с развевающимися гривами несли на своих спинах голых юношей, и все вместе они мчались куда-то вдаль, стремительно и неудержимо…

Вокруг площади стояло еще несколько красивых зданий с колоннами; в одном из них проживала Триера. Она провела его на второй этаж. Поветрок шел и озирался, восхищенный убранством помещений. Они были отделаны мрамором белого и черного цветов, стены расписаны рисунками людей и животных, выполненными красной, желтой и голубой красками.

Она провела его в небольшую, хорошо обставленную комнату, указала на скамеечку возле стола, произнесла рассеянно:

– Садись. Я сейчас расплачусь с тобой.

Он заметил, что она явно была не в себе, щеки ее пламенели. Бесцельно пройдясь по комнате, вдруг спросила:

– А как тебя звать?

– Поветрок.

– Слывянин?

– Рус.

– Рус, рус… Слышала что-то. И как же попал в рабство?

– Пираты захватили и разграбили корабль.

– Так ты купец?

– Да. Из купеческого сословия.

Она оживилась.

– У меня муж тоже был купцом. Все Средиземное море избороздил со своим судном. Шторм где-то у ливийских берегов прихватил, и он не вернулся. А как ты попал в рабство? Ах, да, пираты…

Помолчали. Но Поветрок вдруг почувствовал, как в комнате будто оттаяло. Она с теплотой взглянула на него, направилась к двери, дважды хлопнула в ладоши.

На пороге появилась служанка.

– Принеси еды и вина, – приказала она ей.

Потом села недалеко от него, стала внимательно глядеть ему в лицо. Наконец произнесла:

– Звать меня Феофаной. Сейчас мы пообедаем, и я тебя отпущу.

– Боюсь, как бы хозяин не заругался.

– С хозяином я сама разберусь!

Служанка принесла пироги с рыбой, отварное мясо, кашу из пшеничной муки с сыром, медом и яйцами, в кувшине вино, удалилась.

Феофана разлила по бокалам вино, сказала улыбаясь:

– Хочу, чтобы посещение моего дома осталось у тебя в памяти.

– Благодарю, госпожа, – скромно ответил он.