Юрий Тубольцев - Сципион. Социально-исторический роман. Том 1

Римляне возвели мост через Пад и стали лагерем в непосредственной близости от врага.

Тут воспоминания Публия о недавнем прошлом слились с настоящим, и мысли обратились в будущее. Завтра предстоит решительное сражение. В случае победы римлян Ганнибал окажется зажат между горами и победоносным войском. Тогда с Ганнибалом, наиболее талантливым и воинственным из карфагенских вождей, а ему было только двадцать восемь лет, будет покончено. Война переместится в Испанию. А в случае поражения… Публий не вынес такой мысли и снова заворочался на ложе, призывая сон, но безуспешно. Тогда он поднялся и вышел из шатра.

Осенняя ночь взбодрила его. Он посмотрел по сторонам, вверх и замер. Таинственный месяц холодно сиял в центре гарема томно мерцающих звезд. Никогда небо не казалось Публию столь близким. А возможно, он видит его в последний раз… И кто-то там, среди звезд, уже знает об этом. Может быть, именно сейчас бессмертные держат на небесах совет, намечая деяния предстоящего дня, распределяя жизнь и смерть, славу и позор. Нет, Публий верит в своего гения. Он вдруг снова, как в храме, почувствовал, что его душа выросла за пределы тела и слилась с миром, со звездами и через них впивает мощь Вселенной.

Тем временем ночь прошла экватор, настала третья стража. Сципион вдруг ощутил спокойствие и умиротворение и, вернувшись в палатку, вскоре заснул.

На рассвете консул велел трубачу играть сбор. Публий очнулся от сна, когда лагерь уже наполнился движением. Он быстро привел себя в порядок, не прибегая к помощи своего раба Фауста, стоявшего поодаль в ожидании приказов господина, и поспешил на трибунал.

Когда войско собралось перед преторием, полководец произнес речь для поднятия духа воинов. Он говорил, что им выпал славный жребий повергнуть вероломного противника, освободить родную землю от захватчика и заслужить славу и любовь народа, обращал внимание на то, что перед ними враг, не раз побежденный римлянами в прошлом, а теперь еще и сраженный альпийскими снегами, самими богами наказанный за нарушение договора, и им, солдатам, надлежит лишь довершить начатое богами; напоминал о том, как отец Ганнибала Гамилькар Барка в свое время сдался консулу и платил дань римлянам. Затем он сказал, что прежде войны с пунийцами велись за Сицилию или Сардинию, но теперь впервые — за Италию. «Пусть каждый из вас представит себе, что он будет биться не только за себя, но и за мать, жену и детей. Взоры сенаторов и всего народа обращены на вас. От вашей доблести зависит судьба Рима!» — закончил консул речь перед воспрянувшим войском.

Солдаты разошлись по своим палаткам и занялись завтраком, при этом каждый время от времени поглядывал на шатер полководца, однако сигнал к бою пока не появлялся. Консул решил действовать наверняка, потому отложил срок сражения. Он собрал большой конный отряд, добавил к нему когорту метателей и, возглавив эти силы, отправился из лагеря, чтобы лучше изучить окрестности, а также неприятеля.

Долины двух рек Пада и Тицина предоставляли возможность развернуться любому войску. На широких бурых после горячего летнего солнца равнинах есть где сразиться, здесь достаточно места и для победы, и для гибели. У Публия дух захватывало, когда воображенье рисовало ему, как через день или два он будет нестись на коне по одному из этих полей навстречу строю карфагенян.

Тем временем отряду повстречались разведчики из числа галлов, дружественных Риму, которые возвращались из лагеря Ганнибала. Консул, не слезая с коня, переговорил с ними и двинул отряд дальше. К Публию подошел ликтор и сказал, что его ждет полководец. Сын, не мешкая, подъехал к отцу и сделал движение, чтобы спешиться из уважения к власти высшего магистрата, но отец позволил ему остаться на коне. Они поехали рядом.

— Ну как, Публий, настроение? — спросил консул.

— Сегодняшний день для меня потерян, ведь сражение не состоялось. Настроение соответствующее, — ответил Публий.

Консул как бы забыл, что разговор уже начат, и после некоторой паузы предложил ему иное вступление:

— Вот ты беспокоился о толпах слонов у Пунийца и меня пугал. Я ломал голову над тем, куда бы их запрятать, чтобы не мешались. А боги их уже упрятали в альпийские ущелья. Несколько штук осталось. Наверное, специально для представления их нашей толпе во время триумфа.

— Ты уверен в триумфе, в победе? — настороженно спросил Публий.

— Да, мы обязаны победить, а значит, победим. У нас нет другого выхода. Однако Пуниец, этот юный наглец, весьма не прост.