Андрей Степаненко - Еретик

— Что скажете? — показал он донос Костасу и Мартине — самым близким к нему людям.

— Снять кожу с мерзавца, — мгновенно отреагировал сын, — ты посмотри, сколько он украл!

Ираклий кивнул; итоговые цифры и были сутью документа.

— Нельзя его трогать, — не согласилась императрица, — Филагриус слишком силен, а главное, такие дела не делаются в одиночку. При дворе может быть сговор.

Костас начал было возражать… и осекся. Потому что, если сговор и впрямь есть, арест Филагриуса лишь подстегнет события, а, возможно, даже переворот. Однако было видно: сдавать свои позиции Костас не намерен. Ираклий отметил эту борьбу взглядов Мартины и сына от первой жены и вмешался.

— Есть еще и третий вариант: сговора нет, а донос — целиком фальшив, — произнес он. — Представьте на мгновение, я убиваю одного из умнейших своих людей Филагриуса, теряю поддержку всех, кто его любит, а этот документ, как выяснится много позже — провокация наших врагов.

Костас и Мартина переглянулись. Могло быть и так.

— Займись проверкой, Костас, — протянул сыну бумаги Ираклий, — возможно, от этих бумаг зависит и твое будущее. Тайны из доноса не делай, это все равно бесполезно, однако с выводами не спеши. И вот почему…

Он вытащил еще один донос — на патриарха Пирра, ярого противника казначея Филагриуса.

— Займись этим делом, Мартина, — протянул он документы жене, — и учтите…

Он оглядел обоих.

— Эти доносы я получил почти одновременно, и, возможно, казначей и патриарх просто интригуют один против другого.

Костас и Мартина снова переглянулись, и в их взглядах уже не было прежней взаимной враждебности — только напряжение.

— Скорее всего, оба эти доноса отчасти правдивы, — печально улыбнулся Ираклий, — но, вот беда, они оба в любом случае направлены на подрыв нашей семьи. Будьте осторожны и… держитесь вместе.

У Ираклия не было иных преемников, чем жена и старший сын, и уж то, что в такой ситуации смена верховной власти неизбежна, он знал, а значит, его срок — не за горами.

Хаким сидел над картой Ойкумены все то время, когда не принимал грузов, не подписывал чеков на зерно, не считал денег и не подшивал долговых расписок ведущих купцов всех Индий. Судя по донесениям его агентов, да и самого Амра, перспективы были захватывающие!

К тому времени, когда аравитяне вошли в Египет, никаких сомнений в том, что Единый на их стороне, уже не оставалось — ни у кого. Едва Ираклий решал, что новый флот можно спускать, воды в Египте становились камнем. И в то же время, едва становилось ясно, что Амру не хватает людей, с верховий Нила спускалось очередное варварское племя, а то и сразу несколько.

«Варваров идет много, очень много, — писал один из его лучших агентов, — и все они очень голодны и напуганы. Амр все делает, как надо. Варварам дают еды, а затем объясняют, что их племенные боги — ничто перед мощью Единого и целыми племенами принимают в ислам. Они все обожают Амра и готовы занимать города и каналы по одному его слову…»

Хакиму эта фраза о преданности воинов Амру особенно не нравилась. Беда в том, что Амр остро жалел о той ночи, когда с яростными криками мчался по ночной, залитой лунным светом дороге за семьей Мухаммада. А значит, попроси какая-то вдова, например, Аиша, — Хаким поморщился, — Амра о чем-нибудь, и он соберет под своими знаменами всех, кого сможет. А мог он в положении владыки Египта… чем дальше, тем больше.

Порой Хаким даже не знал, благо или вред то, что этот воин не слишком умен. Сегодня, к примеру, все действия Амра диктовались только желанием спасти ровно столько душ, сколько возможно, прежде чем Единый решит, что с миром пора кончать, и отправит людей на суд своего сына Исы [73] Ранние исламские представления об Иисусе мало отличаются от ранних христианских. Однако следует учитывать, сын божий в древней традиции совсем не обязательно — бог; чаще всего, это — опекаемый Отцом смертный. . Нет, это устремление Амра было прекрасно! Но кто как не Хаким знал, что полоса везения никогда не бывает вечной, а уникальные достижения аравитян в Египте следует развивать немедленно!

Да, Амр занял Траянский канал и держал под контролем всю торговлю с Египтом. Однако низовья Нила принадлежали Византии, а потому и выход в северные страны удерживали христиане. Но вот если бы Амр взял хотя бы один из семи рукавов Нила, — Хаким даже зажмурился от переполняющих его чувств, — можно было обойтись и без посредничества империи. С индийским шелком и перцем и египетским зерном, абсолютно вся торговля в Ойкумене в считанные годы стала бы курейшитской!