Андрей Степаненко - Еретик

Симон попытался возразить, а потом понял, что возражать нечем. Люди — все — были детьми одной праматери, а значит, и проклятие ложилось на всех, — как ни маскируйся. Однако сильнее всего людоеда встревожило то, что Бог решил спуститься в мир в теле человека.

— А кто же тогда следит за небесами?

— Он сам и следит… — пожал плечами Симон. — Кто же еще?

— Не обманывай себя, брат, — поджал губы Аббас. — Для Бога стать человеком все равно что для воина надеть женскую юбку. Обратно никто не поднимается.

Симон тогда лишь криво улыбнулся. Он знал, откуда такое суеверие. В племени Аббаса царили весьма жестокие правила, и пока мальчишка не показал себя воином, он должен был носить бабскую юбку и оказывать старшим кое-какие женские услуги [49] В ряде примитивных племен эта практика существует и поныне. . Бог знает, сколько это длилось, а потом Аббас, тогда еще подросток, сколотил парней вокруг себя и после жуткой резни предложил согнанным в кучу израненным старикам простой выбор: юбка — до конца жизни [50] Эта практика сохранялась, по меньшей мере, до середины 20 в. или смерть. И двое бывших воинов предпочли жизнь. Симон видел их — старых, больных и заискивающе скалящихся в надежде, что им швырнут кость.

С тех пор племя как сглазили, и вместо плавного, по одному, перехода в новое качество — молодого воина, мальчишки каждые десять-пятнадцать лет объединялись и устраивали резню. И лишь Аббас уже третий переворот подряд избегал общей участи.

— Я знаю жизнь, Симон, — качал головой Аббас, — никто добровольно вниз не сходит. Там, Наверху был какой-то переворот, и на вашего Бога надели человеческое тело, как наши мальчишки надевают на постаревших воинов женские юбки.

— Может быть, он просто сошел с ума? — предположил тогда Симон, просто, чтобы хоть что-нибудь добавить.

Однако чем больше шло времени, тем сильнее овладевали им эти новые мысли. Как ни крути, а законы мироздания действительны для всех, даже для их Создателя — на то они и законы. А потому старый бабуин ничем иным кончить и не мог — или юбкой, напяленной Ему кем-то из подросших, вовремя не удавленных самцов или безумием.

Впереди показался солдатский бордель.

— Мир вам, — кивнул он стоящему у входа охраннику. — Где управляющий?

Охранник молча ткнул рукой в сторону увитой виноградом беседки, и Симон, зачерпнув на ходу воды из фонтана, плеснул себе в лицо и подошел к седому благовидному старцу.

— Вы на днях купили женщину по имени Елена.

Управляющий, соглашаясь, кивнул.

— Однако сделка совершена беззаконно, — продолжил Симон, — Елена получила свободу от своего первого хозяина задолго до продажи. Я лично составлял вольную грамоту перед его смертью.

Управляющий поморщился и развел руками.

— Не могу вам помочь, святой отец. Я ее уже перепродал.

Симон опешил.

— Так быстро? Но почему?

Управляющий старательно улыбнулся.

— Елена оказалась непригодной для нашей работы. Нравится-то она многим, но вот… что касается остального… не выходит с ней у клиентов.

Симон пошатнулся и прислонился спиной к раскаленному солнцем деревянному столбу беседки. Это заклятие наложили на Царицу Цариц в первую очередь.

— Вы… у вас… где…

— Что с вами? — вскочил управляющий. — Вам плохо?

Симон перевел дыхание и собрался в кулак. Он знал, что надеяться нельзя, потому что именно надежда — самая страшная неволя.

— Куда ее продали? — вибрирующим от напряжения голосом поинтересовался он.

— В Вавилон. Точнее, на Родос. Один из офицеров гарнизона купил… имя на память не скажу.

— А вещь… у вас осталась от нее хоть какая-нибудь вещь?

Управляющий замялся.

— Да… но теперь эта вещь принадлежит мне. Это — компенсация за ее содержание.

— Покажите, — требовательно выставил вперед ладонь Симон.

Управляющий вздохнул, подал знак незримо стоявшему в тенечке за его спиной помощнику, принял резную шкатулку и вытащил неказистый медальон из ясписа. И Симон моргнул и бессильно осел на утоптанную землю. Ноги не держали.

Первым делом Амр перезнакомился с командирами еврейских родов, и первый вопрос, какой пришлось ему услышать, был все тот же:

— Какой Амр? Уж не тот ли, что пророка пытался убить?

— Да, это я, — мрачно отозвался Амр и впервые за много лет услышал в ответ не порицание, а одобрение.

— Хорошо, что ты Единого принял. Бесы рыдают от такой потери, будь уверен.

Амр смущенно улыбнулся, а едва он принялся перестраивать новое, впятеро выросшее войско, подъехал старый Моисей.