Андрей Степаненко - Еретик

— Кто? — опешил он и тут же разъярился. — Куда они прутся?!

Незваная «подмога», кто бы ее ни послал, явно пыталась ударить аравитянам в тыл, а значит, напрочь сломать ему весь многослойный замысел.

— Псы! — заорал Теодор — Кто вас просит!

Яростно рыча, он тут же послал гонца с заданием обойти аравитян с фланга, перехватить непрошеную подмогу и, если еще будет не поздно, остановить, а войска — там, на самом обрезе холма — все шли и шли. И конца этому не было.

— Смотри, Теодор… это не местный гарнизон! — вдруг выдохнул стоящий рядом адъютант. — Сколько их — тысяч шесть-восемь? Откуда столько?!

Теодор впился глазами в горизонт. Здесь поблизости были несколько ветеранских поселений, но столько они выставить не могли. А главное, от передних отрядов уже отделились несколько командиров, и они двигались прямо к армии Амра.

— Зачем?! Ну, зачем?!

Безвестная «подмога» определенно пыталась вступить в переговоры с агрессором, а значит, почти навязанный аравитянам бой висел на волоске.

«Надо выезжать, — понял Теодор, — иначе провалится все!»

Он махнул адъютантам, взлетел в седло, в считанные минуты выскочил далеко за передние ряды своей маленькой армии и тут же увидел, как навстречу ему, в таком же плаще, на той же скорости и в сопровождении почти такого же числа адъютантов, движется кто-то близкий по рангу.

Теодор чуть потянул за узды и, едва сдерживаясь, неспешно, строго соблюдая регламент, преодолел последние две сотни локтей и опешил. Это был наместник Элефантины!

— Мир тебе, Моисей, — с изумлением пожелал Теодор. — Что ты здесь делаешь?

— Мир и тебе, Теодор, — отозвался немолодой наместник и подал знак сопровождающему его адъютанту, — вот… почту тебе привез.

Теодор окинул взглядом «почтовое сопровождение» и нервно рассмеялся. Здесь уже было тысяч десять-двенадцать. Он принял у адъютанта Моисея пергаментный свиток, глянул на печать со знаками мусульманского халифа, глотнул и немедля ее взломал. Развернул, пробежал глазами несколько верхних строчек и обмер. Умар с прискорбием сообщал ему, что принцесса Мария и сын ее Ибрагим скоропостижно скончались от воспаления кишок.

В глазах у Теодора потемнело. Несколько мгновений он переводил дыхание и, наконец, поднял голову. Теперь выходило так, что Амр — с самого момента смерти Марии и сына ее Ибрагима, а это уже дней десять — никому здесь не родственник! А значит, он давно уже — нарушитель границ империи!

— Насколько это достоверно? — выдохнул он и понял, что вопрос глупый; с такими вестями ни византийцы, ни курейшиты не шутили.

«Но, значит, и флот, отправленный «до срока», ушел на войну законно! А я угадал! Да еще как!!!»

— Потрясающе! — глотнул он, — спасибо, Моисей. Отличная весть.

Теперь он мог не считаться ни с чем, а просто подтянуть ожидающие в засаде за холмом войска и размазать аравитян по земле — в любой точке Египта.

— Но ведь ты не за этим сюда пришел… — вдруг осенило Теодора.

Фигуры такого ранга почтальонами не работали.

— И войско… — обвел он взглядом полыхающие оранжевым светом оружейные блики. — Ты ведь… весь гарнизон сюда привел. Зачем?

— Потому что я понимаю, что происходит, — кивнул в сторону судьбоносного письма старый иудей. — И это вовсе не мой гарнизон. Это евреи-добровольцы [46] В разных источниках пришедшие на помощь мусульманам добровольцы называются по-разному: двенадцатью тысячами евреев, двенадцатью коленами Израиля (что, возможно, одно и то же, — во многих языках слова «род» и «тысяча» идентичны), а иногда — просто варварами. . Они пришли на помощь курейшитам — против тебя.

Симон быстро шел вдоль длинной глинобитной стены и нет-нет, да и поглядывал в сторону Нила. Осириса — там, в краях, где живут Боги, — уже расчленили, и Великий Поток был кроваво-красным от божественной крови. Более того, сегодня был праздник Нила — день, от которого зависела сама жизнь египтян. Но главным событием дня определенно не являлся праздник, более того, здесь даже о новой войне почти не говорили. Главным событием оставалась повисшая над землей комета. На каждой площади кликушествовали юродивые, а храмы битком были забиты перепуганными горожанами. Почти то же самое творилось и тогда, когда он утратил Елену.

— Где дом Никифора-ткача, сына Марии и Нестора? — подошел Симон к восточным воротам квартала.

— Прямо, — указал рукой охранник, — а на шестой улице повернешь направо. Там подскажут.