Сергей Алексеев - Возвращение Каина (Сердцевина)

В самый разгар застолья пришел Олег. Спел заздравную, прочитал заупокойную, выпил шампанского и водки, затем отозвал Аристарха Павловича на улицу и неожиданно попросил:

— Дай мне пистолет. Я видел, у тебя есть, отец.

— Зачем тебе пистолет? — насторожился Аристарх Павлович.

— Я уйду с ребятами.

— Куда? Защищать Белый дом?

— Я уже защищал его однажды, — вымолвил Олег.

— Так куда же? В партизаны? В подпольщики? — Аристарх Павлович посуровел. — Хватит старшего с младшим, голову и хвост обрубили. Мало крови? Не настрелялись?..

— Змея еще жива, отец… А умирающий гад больно кусает.

— Кусает… Да только себя за хвост, если ее не трогать.

— Что же, сидеть и ждать? Но сколько? И чего?

Аристарх Павлович увидел гроб, стоящий на лесах, подтянулся, задвинул дальше, чтобы не бросался в глаза.

— Теперь уж недолго осталось. На крови долго никто не сидел, и раненая змея живет лишь до рассвета.

— А рассвета может и не быть! — страстно сказал Олег. — Семьдесят лет ждали, но чуть блеснуло, и снова мрак. Ты знаешь, насколько он, отец?

Над Дендрарием густо гремел и кувыркался вороний крик. Стаи кружились в небе, словно хлопья сажи над пожарищем, рассаживались плотно, крепко — будто вливались в голые сучья деревьев.

— Не знаю, — проронил Аристарх Павлович. — Думаю, до весны. Медведь весной из берлоги поднимается. Не будите его раньше — всем беда будет. И самому медведю.

Олег послушал гомон черного воронья, помотал головой:

— Все равно уйду, отец! Я решил. Дай пистолет.

— Если решил — иди. Только пистолета тебе не дам. У тебя крест есть, иди с крестом.

— Нет, довольно! Я уже пробовал кидать мячики… Пересвет с крестом был и с копьем!

Аристарх Павлович схватил его за грудки, притянул к себе:

— Вспомни! Вспомни, против кого стоял Пересвет? И против кого ты собираешься встать?!

Оттолкнул, отвернулся.

— Прости, отец… Береги Аннушку. Не отпускай ее от себя.

— Да как же я вас удержу всех?! — закричал Аристарх Павлович. — Не успели собраться, а уж снова нет никого!

— Ничего, корешок останется! — уже издалека крикнул Олег. — Аннушку береги! И дом! А мы — навоз, в землю уйдем!..

Он еще что-то кричал, но слова утонули в вороньем крике.

Аристарх Павлович постоял, глядя в темноту, и медленно стал подниматься по ступеням. И тут на глаза снова попал гроб: как ни прячь, он все равно являлся, словно призрак. Аристарх Павлович поднялся на леса и со всей силы швырнул его на землю. Гроб развалился, посыпалась стружка. Он спрыгнул с лесов и подпалил белую дорожку стружек. Пламя побежало стремительно, вмиг охватило обшивку и сухие сосновые доски. На шум выскочили домашние, сгрудились на парадном крыльце. Царевичи с двух сторон подпирали мать, Валентина Ильинишна придерживала закутанную в доху Аннушку.

— Пошли, пускай горит! — сказал он и остановился.

Только сейчас он понял, что остался единственным мужчиной в доме. Все как в войну…

В тот же вечер Аристарх Павлович дозвонился до Веры в Питер и стал требовать, чтобы она немедленно приехала. Вера ссылалась на срочные дела и все пыталась добиться, что же еще стряслось в доме.

— Ничего не стряслось! — злился Аристарх Павлович. — Просто все ушли! Остались одни женщины и дети!

— Чем же я помогу? — вдруг сломалась она. — Я тоже женщина… И у меня большие неприятности из-за Алеши. Ну зачем он пошел в этот Белый дом?

— Не бери греха на душу, Вера! — сдерживаясь, проговорил Аристарх Павлович. — Он пошел защищать закон! Не суди мертвых.

— Да кому он нужен, этот закон? — в сердцах сказала Вера.

Аристарх Павлович не дослушал ее и положил трубку. Сжал голову руками. Телефон еще дважды звонил — он поднимал трубку, но, услышав голос Веры, бросал на аппарат.

Всю ночь он пролежал с закрытыми глазами, вставал, глотал снотворное, нюхал валерьянку, да так и не уснул. А утром надел спортивный костюм, откинул спинку дивана и сунул руку в нишу, где хранился кольт, пошарил — пусто!..

Он точно помнил, как положил его туда последний раз, тогда, после встречи с офицерами из Белого дома. Подозрение мгновенно пало на детей… Аристарх Павлович тихо прошел в детскую, сдернул одеяла с мальчишек.

— Подъем, царевичи!

До школы еще было часа полтора. Они терли глаза, щурились на свет.

— Во дворце произошла кража оружия, — сказал Аристарх Павлович. — Кто нес караульную службу?

— Я, — признался Колька. — А какого оружия? Из сейфа?

— Не имеет значения.

— Мы не брали, — сказал Мишка.