Сергей Мирный - Живая сила. Дневник ликвидатора

Это я вспоминал всякий раз, когда кино смотрел в чернобыле.

Вспоминал – и радовался. У нас с этим было совсем не так.

Кино в лагере показывали за генеральской линейкой.

Лагерь громадный – 25-я бригада: в несколько рядов тянутся палатки, в них личный состав обитает; перед ними – генеральская линейка (что-то вроде парадной ухоженной грунтовой дороги); дальше опушка леса – соснового.

Вот на этой опушке, на такой бо-о-ольшой поляне и был оборудован клуб.

Если вы думаете, что это здание, – ошибаетесь.

Клуб – это место. Ровное пустое место на опушке.

Если вы думаете, что там были лавки, – то опять же ошибаетесь.

Там было гениальное изобретение – канавки для ног.

Сидишь на земле, ватник или досочку – у кого что – под себя подмащиваешь, а ноги в канавке. Как на скамейке. Очень удобно.

Когда стемнеет (если известно, что будет кино: днем вывешено объявление), народ подтягивается к поляне. Идут обычно смотреть по двое – с ватниками: на одном ватнике сидят, чтоб от земли не холодно, а другой сверху на плечи набрасывают – ночи холодные. Удобно. Тепло. И сверху, и снизу. Ноги в канавку свисают. Кто-то на деревьях обустраивается, на груше посреди поляны (это вообще такое роскошное, «генеральское» место), кто-то вообще на будку-кинопередвижку залез… Курят, дымок подымается. Все комментируется, возгласы, выкрики, взрывы хохота, когда кто-то особенно удачно сказанул, – народное гулянье, одним словом.

Важнейшее из искусств.

…Я обычно наблюдал (не скажу «смотрел», времени обычно не хватало, да и нечасто мы туда попадали с нашими ночными возвращениями с разведки) – наблюдал за кино сбоку, стоя с краю с кем-то из приятелей, и сразу видел и фильм, и реакцию публики с ногами в ямах. Как-то оно объемней, полней – сочнее, что ли, – воспринималось…

Мне запомнились два фильма…

«Африканец».

По-моему, он так и назывался: «Африканец».

Кажется, французский: цветной, Африка, приключения, яркие краски… (В зоне цветов катастрофически не хватает.)

Бывшие жена и муж – парижане, – как-то они там в Африке вместе оказываются, куча приключений, все ярко, экзотично, с юмором… В конце концов оценивают друг друга по-новому, укладываются наконец спать под одной… ну, не крышей, а тентом палатки… А следующий кадр – отсвет утра на ее лице, и сквозь сон она бормочет устало-счастливо: «Ну дай поспать хоть чуть-чуть, мы ж только заснули», ибо, судя по шевелению одеяла в районе ее груди, там происходят какие-то действия… И тут камера отодвигается – и видно, что это… хобот! Слон хоботом залез в палатку, шарит, лакомство ищет, ну, и нашел… Настоящий африканец.

Посмеялись от души.

Что и требовалось доказать.

Публика, гуторя и оживленно обсуждая подробности, со взрывами хохота и перекрикиваниями между группами (дневальный от палаток: «Да тише вы, люди спят!» – «А не фиг спать, когда кино показывают!» – ночью все храбрые: в темноте ж ни лиц, ни званий не видно) – публика растекается по ночному лагерю.

Из всех искусств важнейшим для нас…

А второй фильм – японский мультик.

Цветной.

Про Хиросиму. А может, Нагасаки.

Японская семья: молодые муж, жена, дети – один или двое. Живут себе обычной жизнью, обычные проблемы: о хлебе насущном – тарелочке вареного риса то есть, – чтоб было что на стол поставить; детские шалости – и взрослые мысли: кем они станут, когда подрастут… Симпатичные люди, все им начинают сопереживать: взрослые мужики через это прошли или проходят, знакомые всем проблемы… И тут – бомбардировка! – все горит, рушится, взрывная волна, пламя – ад… То есть настоящий ад. Но герои уцелевают – они не в эпицентре, друг друга находят – счастье! – все вроде хорошо – объятия, слезы… Но тут звучит голос диктора, очень такой серьезный, «левитанский» [30]:

– Но они еще не знали, что случилась еще одна страшная беда – произошло радиоактивное заражение местности…

И вот тут – над всей этой чашей громадной, с полутысячей-тысячей людей в защитных робах – нависает вопрос – немой – никто его вслух не задает, но каждый про себя проговорил – чисто рефлекторно – «Сколько рентген?» – потому что это обычный, обыкновенный в здешних местах вопрос, и каждый его задает и слышит десятки раз на дню – «Сколько рентген?» СКОЛЬКО РЕНТГЕН?

И – полная тишина.

Над этой громадной, обычно такой бойкой на язык чашей…

С тысячей примолкнувших теперь человек.