Юрий Смолич - Мир хижинам, война дворцам

— Гм! — Петлюра почувствовал себя бессильным против воли духовного отца своего собеседника. — А кто же примет на себя командование?

— Полковник Евген Коновалец, — сразу ответил Мельник.

— Кто это — Коновалец? — поинтересовался Петлюра.

— Председатель Галицко–Буковинского комитета, созданного на землях, занятых русской армией, в целях содействия присоединению Западной Украины к… Украине российской, — Мельник поднял на Петлюру свой кроткий взгляд. — Его священство считает, что так будет лучше с точки зрения доверия Временного правительства к нашему делу.

Петлюра бил поражен дальновидностью митрополита.

— Пусть так, — сказал он.

Разговор как будто окончился. Но минута была слишком торжественная, и Петлюра решил, что следует произнести соответствующую данному случаю речь. Он вышел из–за стола и остановился перед Мельником.

— Пан начальник штаба киша «украинских сечевых стрельцов»! — Мельник немедленно вытянулся. — В вашем отряде поначалу будет какая–нибудь тысяча казаков. Но он станет краеугольным качнем и величественном здании украинского воинства! По его лыцарскому примеру за два–три месяца мы создадим армию в сто тысяч украинским штыков! Заверяю вас, что будет именно так. Это говорю вам я — головной атаман!

Мельник щелкнул каблуками и учтиво склонил голову.

— Не имею ни малейших сомнений, пан головной атаман!.. Только, — продолжал он, выйдя из положения «смирно», — почему сто тысяч? Полмиллиона, пан головной атаман. Такова должна быть армия Центральной рады уже этой осенью.

Петлюра искоса посмотрел на него; молодчик, не при нем будь сказало, хоть куда!

— Безусловно, — сказал Петлюра, — если иметь в виду не только отстаивание определенных прерогатив перед Временным правительством, но и все дало борьбы за самостоятельную и соборную украинскую державу от Дона до Сана.

— Это всего лишь слова из нашего гимна, — скромно заметил Мельник. — Если же говорить о программе, то считаю — его преосвященство тоже так полагает, — длжно видеть державную Украину от Дуная и до Кавказа!..

Петлюра ошалело смотрел на юношу, стоявшего перед ним. Такое не снилось ему и во сне. Умопомрачительную перспективу рисовал перед ним этот щуплый молодой человек!.. И тут у Петлюры пробежал мороз по спине: подпрапорщик–чотарь отказывается от поста командира коша, резервируя за собой только скромную должность начальника штаба!.. Не целится ли этот австрийский фендрик… повыше! На замахивается ли сам побороться за власть?

Петлюра повертел головой, — воротник френча вдруг стал ему тесен. И он сказал начальническим тоном:

— Можете идти, чотарь Мельник! Хорунжий Галчко передаст вам мои дальнейшие распоряжения.

— Слушаю, пан головной атаман! — щелкнул каблуками теолог–чотарь. — Сервус! [46] Ваш слуга! (лат.) Принято в Западной Украине. Буду ждать ваших приказаний. Честь имею!

Он сделал «налево кругом» и четким солдатским шагом направился к выходу. Но на пороге задержался на миг и сказал через плечо:

— Аббат Франц Ксаверий Бонн также просил передать пану головному атаману свои приветствия…

Петлюра недоуменно уставился на него.

— Кто… передает? — нетвердо переспросил он.

Мельник ответил с заметным нажимом:

— Капеллан отряда, бельгийских авиаторов в Киеве, до войны — настоятель Тарнопольского собора, отец ордена монахов–редиментариев, Франц Ксаверий Бонн… Папский легат…

Растерянность Петлюры удивила и Мельника. Произошло недоразумение? Или информация, переданная связным, еще не дошла от председателя Центральной рады до генерального секретаря?

Эмиссар митрополита счел нужным пояснить:

— Легат папы Бенедикта Пятнадцатого, аббат Франц Ксаверий Бонн, три дня тому назад прибыл из Ватикана и привез пану генеральному секретарю по военным делам Украины папское благословение…

Пот снова оросил чело Петлюры. Что за чертовщина? Второе католическое благословение за один день! Сам папа римский интересуется его персоной!.. Однако растерянность уступила место гордости: благословение наместника бога на земле, властного над мыслями и делами полумиллиарда католиков мира, — это не шутка! Даже для бывшего социал–демократа, в особенности если он собирался стать у кормила государственной власти…

— Хорошо, — произнес Петлюра, овладев своими чувствами. — Я согласен принять аббата Бонна.

— Когда?

— Хотя бы и завтра. В это же время.

— Сервус!