Владимир Шатов - Сталинград

На участке между заводами «Баррикады» и «Красный Октябрь» захватчики находились от Волги в четырехстах метрах. Овраги, идущие к Волге с запада, насквозь простреливались автоматным и артиллерийским огнём немцев.

- Теперь передвигаться вдоль берега можно только по-пластунски. – Устало заметил генерал Чуйков.

- А нам отсюда всё равно никуда уходить нельзя! – твёрдо ответил посеревший от усталости Крылов.

- На той стороне Волги для нас земли нет! – сказал Василий Иванович и склонился над тёмной от пыли картой.

Из морских пехотинцев, охранявших командный пункт стрелкового полка дивизии Гурьева, выжил лишь один человек. Его правая рука была перебита осколком, и стрелять он не мог. Тогда солдат сложил в пилотку гранаты и бросал их левой рукой, вырывая зубами чеку. Во втором взводе роты охраны в строю осталось четверо бойцов, которые израсходовали все боеприпасы. Солдаты послали раненого в тыл с донесением: «Перед нами крупные силы противника… Открывайте огонь по нашей позиции. Прощайте, товарищи, мы не отступили».

Самая мучительная и грандиозная битва Второй мировой войны развернулась во всю мощь вокруг города на Волге. Незаметно наступила вторая половина тревожного октября. Двадцать второго числа выпал первый снег и резко похолодало. Он лёг не окончательно, но земля была промёрзшая, ледяная.

- Так и замёрзнуть можно… - подумал комбат 13-й гвардейской дивизии, лёжа на запорошенном сухим снегом взломанном асфальте.

Каждый день, каждый час случалось в его жизни в Сталинграде что-то новое и страшное. Накануне немецкий снайпер тоже уложил его в воронку и не давал шевелиться до ночи, стреляя после каждого движения. Три часа он провёл на лютом морозе, и ногти слезли с обмороженных пальцев.

- Хорошо если отрастут, - огорчился Михаил Кошевой, - но видать будут кривые, как у чёрта…

Во время вчерашнего обеда вражеский снаряд пробил потолок в землянке, но не разорвался и только рассержено шипел на полу.

- Ну что, ребята, вынесите его и давайте обедать… - спокойно предложил он.

- Поесть спокойно не дадут! – пробурчал боец Шелехов и, схватив горячего гостя, выбросил его за дверь.

Из-за таких пустяков уже никто в это время не клал в штаны.

- Ко всему привыкаешь. – Сказал капитан после сытной трапезы.

- Даже к смерти… - согласился Григорий.

Рассвет этого дня застал Кошевого на левом фланге своего батальона. Чтобы сократить путь к КП полка, он пошёл по открытому месту между несколькими разрушенными зданиями. Вдруг спереди в сантиметре от его уха с треском прошла пуля вражеского снайпера.

- Сейчас ещё пуля, - мелькнула мгновенная догадка, и тогда мне конец!

Михаил упал, будто подкошенный, но вперёд головой.

- Надо было назад, - понял он запоздало, - по направлению полёта пули.

Снайпер оказался малоопытный, не учёл этого обстоятельства и больше не стрелял. От жестокой стужи, проникавшей от земли, Михаил спасался, крутясь в овчинном полушубке, но так, чтобы не заметил враг. Этого не увидели даже в батальоне, хотя с тревогой наблюдая за ним.

- Шашек для дымовой завесы нет, - вспомнил офицер, кусая себе губы от ярости и бессилия, - а то бы вытащили...

Весь день Григорий ходил сам не свой. Он много раз порывался броситься к лежащему посредине небольшой площади сыну, но каждый раз его удерживали.

- Неужель погиб Миша? – изводил душу Григорий.

Только когда стемнело Кошевой, одним броском очутился в спасительном окопе.

- Дайте водки! – первое, что сказал он боевым товарищам.

- Держи, - обрадовался Григорий и протянул трясущимися руками флягу с самогоном.

- Наверное, уже во второй десяток раз, костлявая промахнулась косой! – пошутил неунывающий комбат. – Может сама косая?

Город Сталинград, с его гигантскими заводами, большими административными зданиями и современными жилыми домами, превратился в непроходимые развалины.

- Чем больше наша авиация и артиллерия разрушают город, - сказал Паулюс начальнику штаба 6-й Армии, - тем легче русским его защищать.

- Как вообще можно воевать в таких условиях? – отозвался генерал-лейтенантом Шмидт.

Уличный бой, особенно в крупном городе, резко отличается от полевого сражения. Борьба здесь идёт за отдельные дома, а внутри домов – за этаж, лестничный пролёт и каждую квартиру.

- «Крысиная» война! - прозвали её высокомерные немецкие генералы.

В Сталинграде противоборствующие стороны располагались не далее ста метров друг от друга, местами даже до двадцати пяти метров.